– Пожалуйста, не разорвись, – пробормотала она, продев скрученную занавеску между стеной и трубой.
Затем, обвив трубу занавеской, она прыгнула вниз. Спуск оказался быстрым и тряским, и, когда ее ноги ступили на тротуар, ткань занавески протерлась почти насквозь, но это было неважно – Джульетта бросилась бежать, держа в руке пистолет дулом вверх.
– Заходите внутрь, заходите внутрь! Скорее! – кричала она, стреляя, чтобы привлечь внимание тех, кто находился слишком далеко, чтобы слышать ее призывы. По улицам уже расползлись насекомые, они успели заползти в торговые палатки, и теперь люди вокруг то и дело хватались за горло.
– Скорей! – кричала она. – Скорей! Все внутрь, внутрь!
Те, кто стоял столбом, приходили в себя и опрометью бросались внутрь.
Джульетта продолжала бежать, крича, и ее легкие болели от напряжения. Но как она ни спешила, ей все никак не удавалось догнать неуклюжее чудовище.
В ужасе она увидела, как оно вбегает в китайскую часть города, как врезается то в одну, то в другую группу протестующих, да так быстро, что никто из них не успевает ничего понять. Протестующие переставали махать кулаками, замечали вопящую Джульетту и, если было еще не поздно, бросались к ближайшему заведению или дому или забегали внутрь.
Этот город являл собой целый мир. Как бы громко Джульетта ни кричала, люди, находящиеся на соседних улицах, все равно ничего не узнают о происходящем, пока насекомые не окажутся в их головах. Как бы Джульетта ни вопила, толпы под красными флагами ничего не желали слушать, пока чудовище не пробегало мимо, и люди не вцеплялись ногтями себе в шею. И падали – один за другим, один за другим. Они боролись за свое право жить достойно, но этот город не давал им даже права существовать.
Здесь, на этих улицах, было так много народу.
– Прошу вас! – закричала Джульетта, перебежав на соседнюю улицу и едва не поскользнувшись на трамвайных путях. – Скорее бегите внутрь! Сейчас не время!
Но протестующие не обращали на нее ни малейшего внимания. Богатые члены банд всегда будут утверждать, что сейчас не время – так с какой стати слушать одну из них теперь?
Джульетта не могла их винить. Но это означало смерть, означало, что сейчас множество людей, истекая кровью, рухнут на тротуар. Сейчас чудовище убегает по другой улице. Если бы эти протестующие сделали несколько шагов в сторону, они увидели бы дергающиеся тела умирающих и тех, кто, топча их, убегает прочь.
Джульетта еще крепче сжала пистолет. Она изо всех сил сдерживала слезы, подступающие к глазам, и прочистила горло, чтобы избавиться от хрипоты. Затем она еще раз выстрелила в воздух и опять пустилась догонять чудовище.
Похоже, это было гиблое дело. Но, несмотря ни на что, она должна хотя бы попытаться.
* * *
Рома угнал автомобиль.
По правде говоря, у него просто не было выбора. А когда наследник Белых цветов подходит к тебе, держа в руке пистолет, и требует, чтобы ты вышел из своего авто и оставил его, неважно, насколько высокое положение ты занимаешь в Муниципальном административном совете – ты просто убираешься из автомобиля.
– Быстрей, – велел он шоферу. – Я говорю серьезно – езжай так быстро, как только возможно.
– Вы что, хотите, чтобы я давил людей? – спросил шофер.
Рома нажал на клаксон и жал на него, не отпуская. Протестующие на их пути бросились врассыпную, чтобы не попасть под колеса.
– Езжай!
Они проехали через Французский квартал, стараясь двигаться по прямой. Но насколько быстро они едут по сравнению с бегущим чудовищем? И удалось ли Джульетте догнать его?
Но вокруг начинался хаос.
За окнами автомобиля мелькали то обозленные рабочие с красными повязками на руках, то простые обыватели, пытающиеся поесть до того, как город захватят коммунисты. Но куда бы Рома ни посмотрел, люди бегали – они подбегали к своим близким, крича им, чтобы те поторопились, и заводя детей за углы. В воздухе чувствовалось приближение катастрофы.
– Туда, туда, – быстро сказал Рома. – К краю Бунда. Остановись вон там.
Автомобиль остановился у иностранного банка, и Рома выскочил из него, ища глазами чудовище. Его тут еще нет, понял он. Как и протестующих.
Хорошо.
Рома направил пистолет вверх и выстрелил три раза.
– Эвакуируйтесь! – крикнул он, когда портовые рабочие у воды обернулись на него, когда рыбаки выдернули из воды свои лески, когда матросы, жующие зубочистки на носах пришвартованных кораблей опустили глаза. – Эвакуируйтесь сейчас, если хотите жить. Бегите на север!
– Да ладно, к чему эти крики! – Над бортовым ограждением одного из кораблей наклонился один из Белых цветов. – Что вообще может…
Рома выстрелил, и пуля попала Белому цветку в плечо. Тот выплюнул зубочистку и с изумлением уставился на Рому. Рома никогда не промахивался.
– Я говорю серьезно, – холодно сказал он. – Иди в больницу. А остальные – бегите отсюда, иначе я и вас заставлю отправиться в ближайшую больницу.
Они поспешили прочь, хотя он предпочел бы, чтобы они двигались быстрее и делали это без угрозы насилия с его стороны.
Раздался истошный вопль.
Рома тут же повернулся, подняв свой пистолет.
– Бегите внутрь зданий! – крикнул он.
Дамы-иностранки уставились на него круглыми испуганными глазами, но не колебались ни секунды. Раздавшийся вопль свидетельствовал о том, что опасность реальна, а поведение Ромы говорило о том, что она близка. Толпа отхлынула от воды, и Рома стоял, напряженно вглядываясь в улицы, выходящие на Бунд, ища глазами чудовище.
– Бегите внутрь! Внутрь!
Джульетта. Ее голос Рома узнал бы везде, хотя он доносился издалека.
Рома выбежал на улицу, с которой доносились ее крики и начал делать знаки водителям автомобилей сдать назад. Давя на клаксоны, они едва не наезжали на него, но ему было все равно. Он размахивал пистолетом, и передние машины, сдав назад, останавливались, потому что им мешали задние, продолжавшие двигаться вперед.
Удовлетворенный тем, что здесь образовалась пробка, Рома сосредоточил внимание на берегу и длинном причале, поскольку было неизвестно, предпочтет ли чудовище прыгнуть в реку на мелководье, где стояли рыбацкие лодки, или побежит к концу причала, чтобы нырнуть в глубину. Рома быстро подошел к началу причала и увидел, что оно бежит по улице, перпендикулярной руслу реки, и с его спины в воздух поднимаются облака черных мушек.
Он поднял пистолет и прицелился. Хотя пули не могут пробить спину этого существа, спереди у него мягкий живот, как у людей.
– Тебе конец, – пробормотал он и нажал на спусковой крючок.
Щелчок… и больше ничего.
В его пистолете закончились патроны.
