Онлайн книга «Свои и чужие»
— Как пятьсот? — не понял я. — Мне кажется, не меньше тысячи. — Гена! Говорю же, ты ещё сухопутная крыса. Это если считать в километрах. А миль, настоящих, морских, не больше шестисот. А точнее, где-то пятьсот пятьдесят. Гордон часто подобным образом просвещал меня по вопросам морского искусства. Дизель, к счастью, послушно выдавал шесть-восемь узлов, то есть морских миль в час, управлялся он тоже из рулевой рубки, поэтому моторист, по выражению боцмана, «черепах гонял». Свободное время мы с Энн проводили вместе, либо на палубе, либо в моей каюте. Никакого секса между нами не было. Мы вели душевные беседы. Точнее, Энн рассказывала мне о своей жизни. Сама себя она считала девушкой печальной судьбы, и сейчас, сблизившись со мной, хотела высказать всю накопившуюся тоску. Аня, а до переезда в Штаты её звали именно так, рассказывала, как из всей семьи остались только они с отцом, как он старался ни в чём ей не отказывать, и даже устроил учиться на журфак МГУ. Об этом времени Энн рассказывала с улыбкой, глаза её светлели. Видимо, учёба и вправду была самым счастливым периодом жизни. Но потом умер отец, и оказалось, что даже наследовать дочери нечего — и бизнес, и имущество были записаны на его родственников. С университетом тоже пришлось распрощаться. Аня училась на платной основе, к тому же половину предметов сдавала по принципу «экзамена не будет, все билеты проданы», так что, когда прекратились денежные вливания, закончилась и учёба. После пятого семестра ей бы пришлось идти, осваивать нелёгкую профессию бомжа, но девушка подсуетилась — шустро вышла замуж за приехавшего по обмену простого техасского парня, Джереми Баглера. Уже через полгода Аня получила Medicare [это медицинская страховка в США] на имя Энн Баглер. — Имя-то зачем поменяла? — Знаешь, Гена, Россия отняла у меня всё. Даже родного отца. И я хотела порвать последние связи с проклятой Родиной. В Штатах старалась только по-английски говорить, и Джереми просила не распространяться, что я русская. Мужа Аня вспоминала с усмешкой. Весело рассказывала, как охмуряла наивного юношу, влюбляла в себя. — Представляешь, я, оказывается, у него первая была. А как он меня боялся! Если бы не моя инициатива, то и не было бы ничего. Часто Энн вспоминала Сергея Боброва. Причём, я чувствовал, что разговор о нём девушка заводит не «для галочки», а действительно скучает. Нам было интересно вместе, я узнавал Аню, и она нравилась мне всё больше. Думаю, Бобру повезло с невестой. Новая Земля. Федеральный округ Новый Израиль. Зион. 25 год 2 месяц 34 число. 16:30 Мозес стоял на привычном месте у окна и теребил в руке листок бумаги. Он был бледен, уши горели, под левым глазом нервно тряслась тоненькая жилка. Рядом стояла нетронутая чашка кофе. В кресле напротив сидел Арон Бандервильд. Мужчина, наоборот, был возбуждён, лицо красное, под глазами собрались багровые мешки. — Где Сухов!? — орал Бандервильд. За всю свою карьеру Мозес не припоминал, чтобы шеф сорвался на крик, и сейчас даже не представлял, что за этим может последовать. — Сэр, — начал он, но босс прервал на полуслове. — Мозес! Молодой человек испуганно замолчал. — Вы, кажется, саботируете работу. Шахта, исследования которой проводят нанятые вами люди, оказывается пустышкой. Никто, кого вы, Мозес, нанимаете, не справляется с поставленной задачей. Я разрешил вам использовать для своих нужд курьерский самолёт. И что вы сделали? Молодой человек благоразумно молчал. — Вы, Мозес, задержали вылет на два часа. Два часа! Наши партнёры чуть было не начали сомневаться в благонадёжности торгового дома Бандервильдов. И в итоге курьер прилетает один, без Сухова. — Сэр, этот Сухов… — Что Сухов? Кто он такой, этот ваш Сухов? Терминатор? Агент ноль-ноль-семь? Почему у вас срывается всё, что с ним связано? — За ним кто-то стоит, — быстро ввинтил фразу Мозес. — Кто? — Бандервильд был в бешенстве. — Русские? — Мы пока не знаем, сэр. К выводу о третьих силах, на которые опирается Геннадий Сухов, пришли аналитики. Этот его друг, Бобров, тёмная лошадка. — Кто такой Бобров? — Это тоже пока не ясно. Известно, что он работает сторожем в магазине сети Фисса в Лумумбе. — Магазинный сторож? И это ваша третья сила? — Мы считаем, что его работа — только прикрытие. Но что кроется за этим на самом деле, ещё предстоит выяснить. — Хорошо. Пусть злой гений Бобров рушил все ваши планы в Дагомее. Но в море-то его не было! Однако, сухогруз Белуха бесследно пропал. Три дня назад он должен был пришвартоваться к пирсу Зиона. И где он? — Сэр… — Молчите, Мозес. Вы слишком много сил отдаёте вопросу Сухова. А в это время доктор Семёнов на базе бьёт баклуши, а главное, не позволяет нашим техникам изучать устройство вертолёта. Мы даже не можем разобрать машину, пока нет Сухова, это вам понятно? — Да, сэр. Но по вопросу Белухи мне всё известно. — Так что же вы мне голову морочите? Рассказывайте. — Только сегодня пришла радиограмма из Порто-Франко. Сухогруз Белуха в одиннадцать ноль-ноль прибыл в акваторию порта. Со слов экипажа, в открытом море на них напали пираты. Сухогрузу удалось уйти, однако есть жертвы. Погибли капитан Родриго Васкес и матрос Гек Иоселиади. — Сухов, Мозес, — напомнил Бадервильд. — Временный состав команды, — молодой человек читал по бумажке. — исполняющий обязанности капитана Гордон Страйкер, моториста — Геннадий Сухов, кока — Энн Баглер. — Так Сухов на Борту? — Да, сэр. Прибыл в Порто-Франко сегодня утром. Арон Бадервильд облегчённо вздохнул, отхлебнул из бокала вина, и тихо сказал: — Васкес, значит, погиб… — Да, сэр, — подхватил Мозес. — Потому команда и пришла в конечную точку официального маршрута. — Это я и так понимаю. Слушайте сюда. Молодой человек замер. — Больше вы делом Сухова не занимаетесь. На это найдутся другие люди. Обратите всё своё внимание на безобразия в техническом отделе. Приструните, в конце концов, этого доктора, а то от бесчинств русских у меня уже начинает болеть голова. Вам понятно? — Да, сэр. — Тогда почему вы ещё здесь? Идите, работайте. Но не вздумайте провалить и это задание, как с Суховым. Молодой человек мышью шмыгнул за дверь, и направился на этаж ниже, в свой кабинет. По мере продвижения по коридорам, походка его выравнивалась, плечи перестали сутулиться, голова гордо откинулась. В свои апартаменты вошёл уже всемогущий босс, не боящийся никого на свете. Кроме, конечно, своего собственного босса. Проходя приёмную, Мозес поманил пальцем секретаршу, вошёл в кабинет вместе с ней, сел за стол и нетерпеливо пощёлкал пальцами. |