Книга Ворону не к лицу кимоно, страница 1 – Тисато Абэ

Названия ворот соответствуют элементам одной из основных категорий китайской философии У-син, предполагавшей пятичленную структуру мироздания. Времена года – весна, лето, осень, зима – соответствуют также направлениям – востоку, югу, западу и северу. Центральные ворота – это центр мира и межсезонье.

Здесь и далее – прим. переводчика.

Дворец Окагу, который находится в ведении госпожи Сакуры, супруги наследника (до ее назначения дворцом управляют придворные дамы, обитающие в павильоне Глициний). Ее выбирают среди дочерей четырех аристократических семей, представленных ко двору.

Каждой претендентке отдают в распоряжение один из павильонов, входящих в состав дворца Окагу: Весенний, Летний, Осенний, Зимний.

Ямаути-сю – стража дома Сокэ. Охраняет дворцы правителя, в том числе дворцы Токагу и Окагу на женской половине.

Кэйсоин – академия для подготовки гвардейцев Ямаути-сю.

Фудзимия-рэн – придворные дамы в доме Сокэ, но при необходимости могут быть защитницами и воинами.

Впервые я подумал, что она мне подходит, когда мне было лет пять или шесть.

Это случилось приятным утром в разгар весны, когда ветер дул чуть сильнее, чем обычно.

С криком «Сакура зацвела!» явилась моя дурная компания. Суми обычно приходит, когда хочет вытащить меня на улицу. Так и есть: тащит меня на обрыв на границе нашей земли, куда взрослые ходить запретили.

По словам Суми, с той стороны обрыва, на соседней земле, чуть-чуть видны в белой дымке распустившиеся цветы сакуры. Мы со смехом бегаем друг за другом и забираемся в лес.

А там Суми подворачивает ногу.

Наверное, Суми отвлек широкий просвет между расступившимися деревьями. Я холодею, услышав грохот летящего с обрыва тела.

Едва успеваю сорвать кимоно и превращаюсь в птицу, чтобы ринуться вниз. Однако когда я снова оборачиваюсь человеком и подбегаю к Суми, то слышу энергичную ругань и, не удержавшись, смеюсь.

В неглубоком ущелье мой смех разлетается эхом. Суми с несчастным видом держится за голову, но вдруг поднимает взгляд выше моего плеча и замолкает. Проследив за тем, куда смотрит Суми, я вижу нечто невероятно прекрасное.

За обрывом начинается чужая земля. Там, на вершине утеса, и правда цветет великолепная сакура.

А под гордо распустившимся деревом видна человеческая фигура.

Я вижу сияющие золотом позвякивающие украшения на волосах.

Мягкие волосы – таких в нашей семье нет – завиваются светло-каштановыми локонами. На нас с Суми удивленно глядят светлые, будто прозрачные глаза. Длинные рукава кимоно – нежно-розового цвета. Разбросанный по ткани узор из лепестков сакуры очень идет этой маленькой девочке.

Дует ветер.

По бледно-голубому небу летят лепестки.

Кажется, уже расцвела слива.

Отовсюду доносится легкий, нежный сладковатый аромат. Если остановиться и оглядеть двор, между темными сосновыми иглами можно заметить белоснежные лепестки.

Самое начало цветения.

Почти одновременно с восхищенным вздохом зазвучали нежные звуки кото ^[1]. Музыка явно старалась передать ощущение весны. Стараясь не шуметь, мужчина прошел по открытой галерее и со спины увидел того, кто играл, сидя за легкими занавесками.

– Какая славная мелодия! – произнес он, дождавшись, когда отзвуки музыки смолкли. Игравший удивленно обернулся.

– Ой, отец! А я вас не заметила!

Мужчина широко улыбнулся смущенной девушке и живо подошел к ней.

– А где остальные? Как там ее, Укоги? Где она?

– Ушли собирать полынь. Наверное, скоро вернутся.

– Ясно.

Словно примирившись с этим обстоятельством, мужчина сам вытащил из угла комнаты круглую соломенную циновку и уселся перед дочерью.

– То, что ты играла сейчас, – это твое сочинение?

– Ах, вы слышали? Мне так неловко! Это просто пустяк, от нечего делать, – беспечно улыбнулась девушка. Но если она считает это безделкой, музыканты двора будут бледно выглядеть на ее фоне.