Книга Шпага д'Артаньяна, или Год спустя, страница 120 – Ораз Абдуразаков

– Но золото…

– Кажется, в пересчёте на ливры там было около шестнадцати миллионов, – с ужасающим равнодушием заметил Лувуа.

– Боже мой! – невольно вырвалось у Кольбера.

– К сожалению, сокровища больше нет, – сухо уведомил его военный министр, – ослабленная эскадра, потеряв около трети людей, не смогла быстро сломить сопротивление испанцев на Гаити. А когда к тем подоспело подкрепление с Кубы, было уже поздно даже отступить.

– Вы хотите сказать… – у финансиста не было сил продолжать.

– Золото в слитках адмирал предусмотрительно перевёз на флагманский корабль.

– Я помню – «Кастор».

– Но именно этот стодвадцатипушечный фрегат, гордость французского военного флота, испанцы ухитрились взять на абордаж. Всё было кончено за каких-нибудь полчаса…

Удар был слишком силён, к тому же он пришёлся по самому чувствительному месту Кольбера – карману. Едва совладав с накатившей дурнотой, он спросил:

– Что же было дальше?

– Дальше? – горько усмехнулся Лувуа. – Уже ничего, господин Кольбер: ведь от нашей эскадры осталось лишь два сорокапушечных корабля да шлюп.

– А барон? Убит? В плену?..

– Да нет, – презрительно поморщился Лувуа, – он бежал с «Кастора» незадолго до абордажа и пересел на другой корабль. Поэтому он, живой и невредимый, по-прежнему продолжает считаться главнокомандующим сухопутными и морскими силами Франции в Вест-Индии.

– Но эти его реляции! – свирепо рявкнул Кольбер. – Как он посмел?! На что, ради всего святого, рассчитывал?!

– Могу вас просветить, – охотно отозвался Лувуа, – в настоящее время он одержим идеей захватить поодиночке несколько голландских и испанских судов, сколотить из них новую эскадру, рекрутировать на Гаити негров и добровольцев, а затем повторить попытку. В предвкушении этого он и пишет ложные донесения.

– Бред, – покачал головой Кольбер.

– Целиком разделяю ваше мнение.

– Но позвольте, – насторожился суперинтендант, – каким образом это могло стать известно вам, господин де Лувуа?

– А я уж думал, вы и не спросите, – улыбнулся военный министр.

– Нет, нет, я… спрашиваю вас.

– Можно сказать, что я сам узнал это из третьих уст, – признался Лувуа, – датский корабль привёз известия об экспедиции, а через одного из моих корреспондентов в Копенгагене это дошло до меня.

Минут пять министр финансов собирался с мыслями, и ещё столько же принимал решение.

– То есть, – молвил он наконец, – об этом, кроме нас, больше не знает никто?

– Во Франции – никто, сударь, – последовал быстрый ответ.

– И никому не известно, что у вас есть какая-то информация об эскадре барона де Клемана?

– Могу поручиться.

– Что ж, в таком случае я буду иметь честь сделать вам сначала роковое, шокирующее признание, а затем – деловое предложение, господин де Лувуа, – вкрадчиво сказал Кольбер, обволакивая товарища по Совету тусклым взором.

– Именно за советом я к вам и пришёл, – кивнул Лувуа.

– Тем лучше. Сообщаю вам, что в казне его христианнейшего величества короля Людовика Четырнадцатого нет сегодня денег на новую эскадру.

– Я предполагал это, – затуманился молодой человек, – всё же война обходится дорого. Вас трудно не понять, монсеньёр.

– Нет, совсем не то, – суперинтендант принял вид оскорблённой добродетели, – золота вполне хватило бы, но оно уже затребовано его величеством на ваш триумф, господин де Лувуа. Три миллиона – стоимость половины эскадры барона де Клемана – будет истрачено на фейерверки.

– Это не только мой триумф, – возразил Лувуа, – но прежде всего короля и Франции, а ещё маршалов, господ Дюра, д’Артаньяна, Монброна и других. Видит Бог, они честно заслужили это.

– Да я не спорю, – уныло отвечал Кольбер, – я говорю только, что король и не подумает отменить победные торжества, а просто прикажет мне изыскать для флота дополнительные средства.

– А их нет, – сочувственно кивнул Лувуа.

– В том-то и дело, что пока нет, – с достоинством заметил Кольбер, – да к тому же даже такие кудесники, как д’Инфревиль и Детуш не сумеют быстро построить и вооружить новые корабли…

– Я желал бы помочь вам, – вдруг сказал Лувуа.

– Я надеялся на это, сударь.

– Но как?

Кольбер не колебался ни мгновения:

– Вы можете дать шанс адмиралу.

– Дать ему шанс? Но каким образом?

– Не сообщайте ничего королю, – предложил суперинтендант, сам пугаясь смелости своих слов.

– О, господин Кольбер, – изумлённо воззрился на него Лувуа.

– А что тут такого? – настаивал Кольбер, понимая, что отступать ему некуда. – Ведь от адмирала не было никаких дурных известий.

– Да, но я всё же знаю…

– Поймите, я не смогу найти денег, и меня бросят в Бастилию.

– Вы преувеличиваете, монсеньёр, его величество никогда…

– Вы не захотите испортить королю праздник?

– Это не повод уклоняться от реальности, – отрицательно покачал головой молодой вельможа.

– Подумайте, вас могут заподозрить в государственной измене! – вырвалось у потерявшего голову Кольбера.

– Сударь! – вскочил Лувуа.

– Нет, успокойтесь, прошу вас. Я говорю лишь о том, что в историю с датским кораблём поверят не все. Король-то в вас не усомнится, конечно, – втолковывал Кольбер застывшему, как соляной столп, придворному, – но злые языки разнесут по всему свету, что сами испанцы держат вас в курсе событий. Дойдёт до того, что вас назовут агентом Эскориала – тогда припомнят и ваше рвение в заключении конкордата.

– Это и впрямь возможно, – процедил Лувуа, – но я сумею заткнуть рты наглецам.

– Всем известна ваша храбрость, сударь, – с отеческим чувством похлопал его по плечу суперинтендант, – но поверьте мне, что будет чистым преступлением сейчас сообщать такое королю. Ах, он нынче в редкостном расположении духа – готов облагодетельствовать всех вокруг. Не далее как час назад он сообщил мне о своём желании наградить графа д’Артаньяна орденом Святого Духа и сделать его капитаном мушкетёров.

Это был мастерский приём из адского арсенала Мазарини – ученик превзошёл своего учителя. Лувуа замер.

– Так Лозен будет смещён? – с трудом выговорил он, цепенея от радости.

– По-видимому, в ближайшее время, – небрежно кивнул министр финансов, не вдаваясь в подробности.

– Это чудесно… – вырвалось у Лувуа, – то есть великолепно то, что его величество хочет вознаградить господина д’Артаньяна по достоинству. Он заслужил орден.

– Не более чем вы, – поспешил вставить суперинтендант, нарочно останавливая взгляд на голубой ленте, украшающей грудь военного министра: две недели назад ему самому был пожалован этот орден.