Онлайн книга «Милый Ханс, дорогой Пётр»
|
И он схватил чашечку, стал прихлебывать, закрыв блаженно глаза. Еще приговаривал: – Пока хозяева-пчеловоды с пчелами, а парень твой дрыхнет после танцев… – Просиял вдруг: – О, что я вижу? Фирменный бутерброд “Темур”, между прочим! Прихлебывал, жевал… Она сказала: – Ты сядь хоть. Сядь, садись. Сел, кивнул: – Я тебя не выдам, не бойся. – Я скажу, что брат, если что. – Да-да, – поморщился Темур и, не отвлекаясь на мелочи, о другом заговорил. – Так вот, когда я вернулся, – продолжал он прерванный в кафе разговор, – нет, когда я не вернулся… меня человек подобрал. Его звали Саид. Я уж почти кровью истек, он меня тащил на себе всю ночь. Потом я долго лежал в его доме, дети этого Саида меня скрывали. Сына расстреляли из-за меня. А с его дочерью я тайно жил, когда набрался силенок… – Зачем ты мне это рассказываешь? – Не знаю. Я сам себе рассказываю. – У нас мало времени. – Да! – очнулся он. – Да! Ты прости меня, что я пришел… что я вообще еще есть… Но я должен был зайти в последний раз, в доме побывать, я же здесь жил, жил! Еще кофе, чашечку, умоляю! – и впрямь взмолился Темур. Опять прихлебывал, смеялся: – Кофе-то у тебя, а? Не знал, жаль. Я ведь всегда сам кофе тебе в постель, это хоть помнишь? – Потом сказал: – Я пришел, потому что, когда в следующий раз приду… если я, конечно, когда-нибудь опять приду… я уже ни черта не увижу! – Он снял очки, повертел в руках. – Вот, и в этих уже слепой! Зрение падает после контузии… Так что правда, это в последний раз… – Улыбнулся. – Но вижу еще кое-что, вижу… Ты влюблена? – Нет. – А что же с тобой? – Я не знаю. – Красивый парень. И лицо хорошее, доброе. Он в какой комнате спит? – В дальней. А зачем тебе? Темур поднялся, снял со стены обтянутый кожей круг, побил в него ладонями: – А вот зачем. Ты узнаёшь? Мы его не разбудим, раз он там в дальней… А пчеловоды пускай со своими с пчелами! Ну-ка! Он опустился на колени и, зажав круг под мышкой, опять забил в него ладонями, что-то еще приговаривал в такт. Спросил: – Что же ты намерена дальше? Как будет? Тамара молчала, но он и не ждал ответа, все бил задумчиво в свой барабан. Сказал между прочим: – Я не верю, что ты с этим парнем спишь. И сообщил: – Этого Саида, который меня в прямом смысле с того света вытащил, потом убили. В вагоне-ресторане. Я на пять минут отлучился. Еще сказал, последнее: – Меня ждут. Я уйду завтра. За кордон. Всё. И застучал в круг с новой силой, потому что, опомнившись, ее увидел: – Давай, ну-ка! Что ж ты сидишь! Давай! Подскочил к ней на коленях, бил, бил ладонями, глаза горели: – Прошу, прошу тебя! Пожалуйста! Прошу! И поднял страстным своим шепотом Тамару со стула, она поплыла по комнате, взмахнув руками. “Милая, милая!” – благодарил Темур, когда она к нему приближалась, глядя сверху с гордой улыбкой. И все чаще бил ладонями, а она все быстрей плыла по комнате, пока, выбившись из сил, хохоча, они оба не повалились на диван, обнимаясь, покрывая друг друга поцелуями. Потом сели рядышком, посидели. – Вот так! – сказал Темур, поднимаясь. Он опять повесил круг на стену, еще разок прихлопнул ладонью. – И всё на этом! – Прощай? – спросила Тамара. – Наверно. – И фотографий не осталось. – И фотографий. – А было? – Что? – Всё? – Да, да! – Потому что бутерброд “Темур” остался? – Нет, еще… я до сих пор люблю тебя! – И я тебя люблю, – сказала Тамара. – Завтра утром я буду в кафе, в нашем кафе. На прощание. – Ты к чему? – К тому, что ты теперь знаешь, где меня найти, если что. – Если что? – Не знаю. Я тебя ни о чем не спрашиваю. Темур пошел к двери. Потом уже мелькнул за окном. И тогда Тамара тоже пошла, быстро, крадучись… Коридор, одна комната, другая и вот последняя, дальняя… там парень в постели сладко спит… а снаружи у распахнутого окна Темура очки блестят, пола его пиджака откинута, рука вытаскивает из кобуры пистолет… и Тамара ложится на парня, прикрывая его собой от мужа, от дула, от пули… и это не сон! Нет, не сон, так и было… Брови Темура поползли удивленно вверх, и рука вернулась под мышку, спрятала оружие, аккуратно застегнув кобуру. А Тамара все лежала на Подобеде, уткнувшись в голое его плечо. Не выдержала, посмотрела на Темура и увидела, что он по-прежнему стоит у окна и лицо у него грустное. Ни злобы, ни обиды, вот странно! А когда опять посмотрела, Темура уже не было в окне, ветерок шевелил занавески. А Подобед, проснувшись, ее тем временем раздевал, быстро, ловко, со знанием дела. Вчерашняя печаль еще не пришла, зато пришла женщина к нему с утра пораньше. Так он воспринял ее появление, а как еще мог, если смерти своей не видел, проспал смерть, зато тело Тамары все лучше чувствовал? И Тамара его тоже ласкала, хоть и не за ласками в постель прыгнула. А что она еще могла, если совсем голая стала, пока его спасала? Вот так и произошло все между ними, можно сказать, случайно, не по желанию, но получилось с желанием, с большим желанием! Может, это смерть близко прошла, и их, живых, сразу друг к дружке бросило… Но нет, не произошло все-таки, не случилось. Подобед все дергался, дергался под Тамарой, все хмыкал, удивляясь и на самого себя сердясь, а потом резюмировал трагическим шепотом: – Осечка! – И посмотрел на Тамару требовательно. – Говорят, в таких случаях восточные женщины… они умеют! – Да. – А ты можешь? – Да. А зачем? – Она все лежала на нем без опаски, обняв его лицо ладонями. – Живой. Это хорошо. Ты красивый. – Как это зачем? – Он не слушал ее мурлыканья, опять задергался, все-таки обидно было. – А все уже прошло. Зачем? – А что было-то? – Что должно было. – А я и не заметил, – сказал Подобед. И засмеялся: – Ну, так слезай тогда, ладно! Она одевалась, он лежал, смотрел на нее. – Ладно, это всё ля-ля… Ты чего, от меня сбежать решила, если по правде? – Почему решил, что я решила? – Потому что “ты” говоришь. Ты вообще кто? По правде! – А не надо по правде. – Не надо, ну ее! – согласился Подобед. – По правде, я не то, что тебе нужно. |