Книга В мгновенье ока (сборник), страница 43 – Рэй Брэдбери

– Я лечу вперед быстрее, чем падаю. Необъяснимый закон природы. Да-да, почти лечу. Лечу! Бойтесь, лошади, скоро придет ваша смерть!

При слове «смерть» он окончательно вошел в раж и разразился нечленораздельными воплями; со лба ручьями катился пот. Машина вильнула в сторону и сбросила лихого наездника, который вылетел из седла, как из катапульты, перекувырнулся и приземлился в курятнике, откуда полетели пух и перья. Куры в исступлении заметались по клетке и подняли неописуемый гвалт. Железная кобылка, предоставленная самой себе, все еще крутила колесами и, елозя на боку, подбиралась к доктору Гоффу, который в ужасе отпрыгнул в сторону, чтобы не быть раздавленным.

Невзирая на внушительную траекторию полета, Уэзерби, хотя и не без помощи доктора, сумел подняться на ноги.

– Это ничего не значит! Теперь-то вы понимаете, какие возможности таит в себе мое изобретение?

– Понимаю: переломы, ссадины и сотрясения мозга.

– Нет! Я сжимаю ногами скорость, приближаю прекрасное будущее. Вы проделали долгий путь, доктор. Так примите же у меня эту машину, чтобы ее усовершенствовать.

– Я, так сказать… – забормотал доктор, торопливо покидая птичий двор. Не помня себя, он приковылял в лачугу и растерянно потоптался у выхода. – Одним словом…

– Пообещайте это сделать, доктор. Иначе мое изобретение погибнет, и я вместе с ним.

– А… гм… – промямлил доктор, отворил дверь на улицу, но тут же в испуге попятился назад. – Что я наделал! – воскликнул он.

Выглянув из-за его спины, Уэзерби еще больше обескуражил гостя:

– Вся округа уже прослышала о вашем посещении, доктор. Здесь молва разносится быстро. Блаженный приехал к блаженному.

И в самом деле, на дороге и прямо у крыльца стояло десятка полтора-два местных жителей – кто с булыжником, кто с дубиной. Глаза горели злобой и неприкрытой враждебностью.

– Вот они! – выкрикнул чей-то голос.

– Упечете его или нет? – потребовал ответа кто-то другой.

– Да или нет? – эхом вторила толпа, подступая ближе.

Недолго думая доктор Гофф ответил:

– Упеку. – И повернулся лицом к хозяину.

– Куда вы хотите меня упечь, доктор? – зашептал Уэзерби, вцепившись ему в рукав.

– Тихо! – Доктор попытался урезонить толпу. – Дайте подумать.

Он сделал шаг назад, погладил лысину, потом потер лоб, призывая на помощь свои незаурядные мыслительные способности, и наконец издал победный возглас.

– Придумал. Богом клянусь, гениальная мысль: она придется по нраву не только соседям, которые вас больше не увидят, но и вам, сэр, – вы тоже их больше не увидите.

– Как это, доктор?

– Слушайте внимательно: вы приедете в Лондон под покровом ночи, я проведу вас в музей через служебный подъезд, вместе с вашей сатанинской игрушкой…

– Для чего?

– Для того, сэр, чтобы предоставить вам дорогу с гладким покрытием, такую дорогу, о какой вы и мечтать не смели!

– Откуда там дорога? Да еще с покрытием?

– Музейные полы: мраморные плиты, прекрасные, дивные, безупречно гладкие; да-да, они как раз подойдут для ваших нужд.

– Это для каких же?

– Не задавайте дурацких вопросов! Каждую ночь вы сможете седлать своего демона и колесить на нем, сколько душе угодно, мимо полотен Рембрандта, Тернера и Фра Анжелико, лавировать среди греческих статуй и римских бюстов, аккуратно объезжая фарфоровые и хрустальные вазы. Будете являться по ночам, словно Люцифер.

– Господи, – выдохнул Уэзерби. – Как же я сам-то не додумался?

– Да вы бы не отважились спросить разрешения!

– А ведь это единственное место в мире, где полы – как дороги будущего, пути в завтрашний день, мостовые без булыжников, чистые, как лик Афродиты! Гладкие, как зад Аполлона!

Уэзерби часто заморгал и не сдержал слез, которые накопились у него за долгие годы, прожитые в убогой лачуге.

– Не плачьте, – сказал доктор Гофф.

– Это слезы радости. Надо дать им излиться, иначе я просто лопну. Вы меня не обманете?

– Вот вам моя рука, любезнейший!

Они пожали друг другу руки, и по щеке славного доктора тоже скатилась непрошеная капля влаги – правда, только одна.

– Не умереть бы от радости, – выговорил Уэзерби, утирая слезы кулаком.

– Это лучшая смерть! Итак, завтра к ночи, договорились?

– Но что скажут люди, когда я поведу свою машину по улицам?

– Если кто-нибудь спросит, скажем, что вы – цыган, укравший реликвию из будущего. Ладно, Элайджа Уэзерби, мне пора.

– На спуске смотрите под ноги.

– Разумеется.

Едва протиснувшись в дверь, доктор споткнулся о камень и чуть не упал, а из толпы его спросили:

– Ну что, видели этого придурка?

– Видел.

– Сможете его упечь в лечебницу для буйных?

– Пожалуй. Надо вверить его заботам врачей – Доктор Гофф поправил манжеты. – Старик выжил из ума. Толку от него не добиться. Больше вы его не увидите!

– Слава богу, избавимся, – повторяли сельчане, провожая глазами доктора.

– К обоюдной радости, – сказал Гофф и, прислушиваясь, направился вниз по каменистой тропе.

Почудилось ему или нет, но издали донесся прощальный ликующий вопль наездника, гарцующего по двору на вершине холма.

Доктор Гофф хмыкнул.

– Вот ведь как, – произнес он вслух, – из городов исчезнут лошади, на улицах не будет навоза! Подумать только!

Предавшись этим размышлениям, он оступился на камнях и полетел вниз головой в сторону Лондона, в сторону будущего.

– Между прочим, – объявила за завтраком Шейла, доедая ломтик подсушенного хлеба и разглядывая свою кожу в кривом зеркале кофейника, чудовищно искажавшем ее черты, – наступил последний день последнего месяца девятого года.

Ее муж Томас взглянул поверх баррикады из свежего номера «Уолл-стрит джорнал» ⁴⁶, не увидел ничего существенного и вернулся в прежнее положение.

– Мм?

– Я сказала, что девятый год подошел к концу, – повторила Шейла. – Теперь у тебя другая жена. Точнее, прежней жены больше нет. Поэтому мы, считай, не женаты.

Томас опустил газету прямо в нетронутый омлет, склонил голову на один бок, потом на другой и переспросил:

– Не женаты?

– Совершенно верно. Раньше было другое время, другое тело, другое «я». – Шейла намазала маслом еще один тост и принялась задумчиво жевать.