Онлайн книга «В мгновенье ока (сборник)»
|
Вспомнил, воскликнул про себя Кларенс Трэверс. Это Фокс-Хилл. Раньше здесь стоял город с тысячным населением. Когда я был совсем маленьким, мы приезжали сюда летними ночами, поздно-поздно. Останавливали машину; я дремал на заднем сиденье, при лунном свете. Бабушка с дедом тоже сидели сзади, рядом со мной. Как здорово кататься по ночам, когда впереди белеет дорога, с неба смотрят звезды, а взрослые заняты собой, их голоса слышатся будто бы издалека: говорят, говорят, смеются, шепчутся. За рулем, конечно, отец, воплощенная основательность. Так бы и плыть сквозь летнюю темень, вдоль озера, к дюнам, к заросшему диким виноградом безлюдному пляжу, на котором безвылазно жил ветер. Мы ехали под луной в кладбищенской тишине, где лишь изредка поскрипывал песок да шуршали пепельно-серые волны – это озеро паровозом утюжило берег. А я, свернувшись калачиком, вбирал в себя запах бабушкиного пальто, прохладного от ветра и родные голоса, что укутывали меня одеялом непреходящей надежности: я знал, что никогда не стану старым и всегда буду разъезжать на нашем драндулете с опущенными брезентовыми бортами. И мы всегда будем останавливаться в этом городке, поздно-поздно, часов в девять, а то и в десять вечера, чтобы отведать мороженого – орехового и фруктового, с восхитительным, едва уловимым запахом бензина. Всей семьей мы дружно лизали это лакомство, хрустели вафельными рожками и вдыхали бензиновый запах, а потом, сонные и довольные, ехали домой, в Гринтаун, и было это тридцать лет назад. Опомнившись, он сказал: – Кстати, об этих домах: есть ли возможность привести их в порядок? – Он прищурился. – Это как посмотреть: они полвека простояли и еще простоят, но труха уже сыплется. Выбирайте, какой на вас смотрит, уступлю за десять тысяч – таких цен, согласитесь, нынче нету. Коли вы художник… то бишь… живописец, вам в самый раз будет. – Нет, я не художник. Я сочиняю рекламные тексты. – Значит, и рассказы сочиняете, дело ясное. Что ж, тут и писателю благодать: тишина, никаких соседей, пиши себе, сколько душе угодно. Сесилия Трэверс молча стояла между мужем и незнакомым стариком. Кларенс Трэверс не смотрел в ее сторону: он смотрел на тлеющие угли перед входом в лавку. – Думаю, мне бы здесь неплохо работалось. – Это точно, – подтвердил старик. – Я уже не раз подумывал, – сказал мистер Трэверс, – что пора нам уехать из города и пожить тихо-спокойно. – Это точно, – сказал старик. А миссис Трэверс ничего не сказала; она порылась в сумочке и достала зеркальце. – Хотите пить? – спросил мистер Трэверс с преувеличенной заботливостью. – Будьте добры, – обратился он к старику, – три бутылочки апельсинового сока. Нет, пожалуй, четыре. Старик ушел в лавку, откуда повеяло гвоздями, печеньем и пылью. Когда он скрылся за дверью, мистер Трэверс повернулся к жене. У него загорелись глаза. – Это мечта! Давай так и сделаем! – Как? – переспросила жена. – Переедем сюда, надо только принять решение. Что нас удерживает? Скажи, что? Мы из года в год даем себе клятву: уедем от шума, от сутолоки, чтобы детям было где побегать. И тогда… – Ну хватит! – вскричала жена. Старик, покашливая, возился в лавке. – Что за блажь? – Она понизила голос – Мы только-только выплатили последний взнос за квартиру, у тебя прекрасная работа, дети привыкли к школе, я посещаю престижный клуб, и не один. Мы вбили огромные деньги в ремонт. У нас… – Послушай, – начал он, словно надеясь, что она будет слушать. – Не это главное. Здесь легко дышится. А в городе – черт возьми, ты же сама жалуешься… – Только в силу привычки. – Этот клуб – разве он так уж важен? – Важен не клуб, а круг знакомых! – Случись нам завтра отдать концы, эти знакомые и бровью не поведут! – сказал он. – Если я попаду под машину, мимо промчатся тысячи водителей, пока какой-нибудь любопытный не надумает посмотреть, кто валяется на дороге – человек или собака. – А твоя работа… – начала она. – Ну и что? Десять лет назад мы с тобой прикинули: еще два года – и у нас будет достаточно денег, чтобы я мог уйти из фирмы и взяться за роман! Но потом каждый год мы говорили одно и то же: нет, не сейчас, в будущем году! Через год, еще через год! – По крайней мере, жили в свое удовольствие. – Ну разумеется! Подземка – одно удовольствие! Автобусы – одно удовольствие! Коктейли, пьяные гости – что может быть лучше? Рекламные слоганы? О да! Только у меня уже в печенках сидят эти удовольствия. Теперь я собираюсь написать обо всем, что видел, и лучшего места для этого не найти. Вот там домик, взгляни! Неужели ты не видишь, как я сижу у окна за пишущей машинкой? – Побереги легкие. – Поберечь легкие? С большой радостью! Я достиг своего предела. Решайся, Сесилия, давай добавим огонька в нашу семейную жизнь, сделаем попытку! – А дети… – Здесь будет здорово! – сказал сын. – Наверно, – сказала дочь. – Я еще не стар, – добавил Кларенс Трэверс. – Я тоже. – Она коснулась его руки. – Но это не значит, что нужно рисовать «классики» и прыгать очертя голову. Вот когда дети встанут на ноги, можно будет подумать. – Дети, «классики» – о чем ты говоришь? Что ж… мне пишущую машинку брать с собой в могилу? – Время пролетит незаметно. Мы… Дверь лавки скрипнула, но никто не понял, сколько времени старик простоял на пороге. По выражению его лица этого было не определить. Он сделал шаг вперед, сжимая в веснушчатых руках четыре бутылочки газированного сока. Они были приняты с улыбками. Все четверо под лучами солнца пили теплую шипучку. Летний ветер гулял в гротах зарослей, укрывших старый тенистый поселок. Деревья сомкнулись над головой, как зеленый храм, как высокий собор, в котором уместились затерянные внизу фигурки и строения. Нетрудно было вообразить, как эти кроны шуршат по ночам, словно океанские волны на бескрайнем берегу. Честное слово, подумал Кларенс Трэверс, я бы здесь спал как убитый, спал бы сном младенца. Он расправился со своим напитком, а жена осилила только половину и отдала бутылочку детям, которые тут же подрались из-за остатков сока. Старик стоял молча; наверно, был не рад, что затронул больную тему. – Ну, окажетесь в наших краях – заезжайте в гости, – сказал он. Кларенс Трэверс полез за бумажником. – Нет-нет! – запротестовал старик. – Я угощаю. – Спасибо вам, большое спасибо. – Не за что. Они уселись в машину. – Если хотите выбраться на автостраду, – сказал старик, заглядывая в водительское окно и вдыхая запах нагретой кожаной обивки, – не пропустите грунтовую дорогу. Да езжайте потише, не то подвеску разобьете. |