Книга Рядом с тобой, страница 44 – Таня Винк

Секретарь пробежала заявление глазами.

– Приходи завтра, – сказала она и вложила в папку с надписью «На подпись».

Галка выпрямила спину:

– Понимаете, я могу пойти ко второму секретарю обкома Наталье Федоровне Герасимюк, она бы позвонила ректору… – Галя сделала паузу.

Тетка в то время уже ходила словно «кол проглотивши» – Галя однажды увидела, как она садилась в служебную машину. Тетка понятия не имела, где Галя и что с ней.

– Герасимюк? Ну и что? – хмыкнула секретарь, выразительно приподняв бровь.

– Она моя тетя, родная сестра покойной мамы. Вот решила сначала к вам, а если ректор откажет, ну, тогда пойду к ней.

– А почему сейчас к ней не идешь? – Бровь опустилась.

Галка не нашлась что ответить и пожала плечами.

– Приходи завтра, – сказала секретарь и с важным видом уткнулась в бумаги.

Галя вернулась в общагу, одолжила семь рублей у однокурсницы – просила десятку, но у той не было, – и пошла на телеграф. На рубль две копейки настрочила телеграмму: «Салман родился сын хочу назвать Ромой мы ждем тебя пожалуйста приезжай люблю скучаю твоя Галинка». Подумала и заказала трехминутный разговор с Березинской больницей – она должна услышать голос Марковны. Тогда ей станет легче. Марковна была на работе.

– Ой, мальчик? Ромка? В честь твоего деда? Галочка, ты молодец!

– Тетя Марина, я теперь живу в другом месте.

– Давай адрес.

Галя продиктовала.

– Как Салман?

– Он уехал.

– Домой?

– Не знаю.

– Как не знаешь?!

– Тетя Марина, узнайте, пожалуйста, кто мог бы купить дом, а то у меня совсем денег нет.

– Хорошо, узнаю – напишу тебе.

Галя вернулась в общежитие и дала дежурной рубль, чтобы та разрешила переночевать. Однокурсница, к которой ее определили, поворчала, что ей утром на работу – она на каникулах подрабатывала почтальоном, а ребенок не будет давать спать. Ромка ночью не плакал, и утром однокурсница сказала, что может еще остаться, если дежурная разрешит.

Утром Галя пошла в ректорат. На ее заявлении, в углу, было написано красным – «Отказать». Она перепеленала Ромку в коридоре института и поплелась в общагу. Она не знала, что делать дальше. Не понимала, почему все так складывается, черт возьми!

– Когда комендант вернется? – спросила Галя у дежурной.

– Она уже здесь, только приехала.

Слушая Галю, комендант сокрушенно качала головой, а потом сказала:

– Тридцать рублей в месяц – жить будешь с еще одной мамой-одиночкой. Белье в комнате не сушить, электрическую печку не включать.

– Согласна, – радостно выпалила Галя. – Но у меня пока нет денег.

– А когда будут?

– На той неделе, – соврала Галка.

– Хорошо, тогда и заплатишь. Но потом будешь платить вперед. Бедненький! – Комендант всплеснула руками над свертком из одеяла, завязанным голубыми капроновыми лентами. – Как же его зовут?

– Рома.

– А чего Рома?

– В честь прадеда.

Комендант показала ей комнату – мама-одиночка читала, а годовалая девочка спала в коляске.

Через полчаса Галя перетащила пожитки в комнату на третьем этаже. Комната четырнадцать метров, в конце коридора, до кухни далеко, а вот до туалета близко, и это хорошо. Есть холодильник, электрический чайник и электрическая печка. Она покормила Ромку и пошла на почту: «Салман нужны деньги платить жилье помоги прошу». Подумала и «люблю» не написала. С почты пошла к Клавдии Ивановне, взяла немного одежды – ей было трудно нести больше трех килограммов, все время тянули то спина, то живот. Денег не было совсем. В кошельке лежало семь копеек. Она доедала то, что купила по дороге из роддома. Одолжила десятку скрепя сердце, потому что отдавать нечем. Ответов на телеграммы не было. Идти к тетке? Ни за что! Получила во Дворце новорожденных свидетельство о рождении, без торжественной церемонии, стала на учет в детской поликлинике. Осматривая Рому, педиатр бросала на Галю хмурые взгляды.

– Вы больны? – спросила она.

– Нет.

– Какой образ жизни вы ведете?

– На что вы намекаете? – вспыхнула Галка.

– На то, что надо высыпаться. Вы по ночам работаете?

– Нет.

– Пьете?

– Нет! – рявкнула Галя. – Я не пью!

– А чего вы злитесь, мамаша?! Ваш ребенок недоношенный, родился два кило сто граммов, муж оставил, жить негде… – Она развела руками. – До такого надо суметь дойти. Вы, я вижу, в облаках витаете!

– Вам бы мои облака! – Галя завернула Ромку в одеяло и ушла.

Соседка по комнате, Тамара, сказала, что эта педиатр всех одиноких мам считает проститутками.

Галя покормила Ромку и, оставив его, спящего, на Тамару, пошла к Клавдии Ивановне – она понемногу забирала у нее свои вещи. Вернувшись, она увидела в комнате тетю Марину с Ромкой на руках и два чемодана. В душе стало так тепло, что она расплакалась. Марковна тоже пустила слезу.

– Он у тебя красавец, – всхлипнула Марковна, глядя на Ромку, – и такой тихий! Солнышко мое маленькое! Сюси-пуси, какие мы хорошие! Мы похожи на деда Рому и на деда Петю. Баба Марина привезла Ромочке подарки.

В одном чемодане лежали копченая свинина, сало и колбаса, всего килограммов десять, в другом подарки от Сурэна и соседей – распашонки, ползунки, байковые пеленки, погремушки, пустышки и жуткий дефицит – синий осенний комбинезон на молнии! Марковна сообщила, что на хату есть покупатель из Минска, он хоть завтра купит, Галя только плечами пожала – не может она сейчас никуда ехать. Марковна положила Ромку на подушку и вынула из кошелька сто рублей десятками.

– Это от соседей и от меня. Значит, Салман вас бросил, – полувопросительно произнесла она.

– Простите, тетя Марина, я не хочу об этом говорить. – Галка не могла оторвать глаза от денег. Ее страшно тяготили долги, и она жаждала их вернуть как можно быстрее.

– Ну и правильно! Нечего душу травить, а то еще молоко пропадет. У тебя есть молоко?

– Есть.

– Ты неважно выглядишь, сильно похудела. Когда думаешь приехать?

– Скоро. – Галя пожала плечами. – Через месяц-полтора. Я напишу вам.

– Хорошо, я так и передам покупателю, если увижу.

– Сколько он дает за дом?

– Мне не сказал, как придет время – договоритесь.

Галка сбегала на кухню, поставила чайник. Спустилась вниз и отдала долг коменданту, потом забежала к девочкам, и у нее осталось пятьдесят три рубля. Марковна побыла два дня – ночевала в комнате для гостей – помогла притащить с Благовещенского рынка подержанную коляску за пятнадцать рублей и ванночку за десять и уехала. Телеграммы Галя перестала слать, теперь она писала Салману письма. На них ответа тоже не было. Так прошло еще две недели, и кошелек снова опустел. День очередной оплаты койки беспощадно приближался. Заболела печень, нужно было полечить два зуба. Была и радость – через Харьков несли олимпийский огонь, но Галя не видела: все подступы к Сумской были перекрыты зелеными грузовиками, рядом с которыми топтались суровые военные.