Книга Необоснованные претензии, страница 81 – Кэтрин Коултер

Моретти изучал свои ногти и пыхал сигарой, пуская клубы дыма в сторону Элизабет.

— Доктор Хантер попросил меня выйти за него замуж, но я отказала. Вскоре после этого какой-то человек попытался сбить меня машиной. Потом произошло несчастье с Дрейком.

Моретти зевнул, потом выпустил облачко дыма вверх и смотрел, как оно расплывается у него над головой.

— Если до него дошло, что я могла вспомнить о часах, о том, что он мог их видеть только в день убийства… Хантер решил защитить себя. Разве я не права? Он должен был понять, что я рано или поздно заговорю об этом.

— Все лучше и лучше, — заметил Моретти.

— И еще эта женщина, которая позвонила мне. Она сказала, что доктор Хантер посещал ее время от времени, а точнее, что он снял здесь, в Нью-Йорке, квартиру для нее. Она боялась его и хотела предупредить меня.

Моретти выпрямился:

— Имя этой женщины?

— Она не назвалась.

«Но ведь Кристиан упомянул ее имя. Да, ее звали…»

— Сьюзен, — сказала Элизабет. — Ее звали Сьюзен.

— Когда же именно она вам звонила? В какое время дня?

— Не вполне ясно помню.., постойте, в среду утром. Кажется так, да, да, именно так.

— Это все?

— Коги может показать вам часы, — сказала Элизабет.

Моретти покачал головой.

— Нет, не сейчас. Сейчас мне пора идти, миссис Карлтон. Не высовывайте голову из окон, ладно?

— Вы шут гороховый, а не прокурор! — выкрикнула Кэтрин.

— А что касается вас, мисс Карлтон, почему бы вам не держать ваши ножки плотно сжатыми?

— Ах вы, тупой подонок!

— Нет, Кэтрин, — сказала Элизабет. — Пусть уходит. Ему наплевать.

Моретти, посвистывая, удалился. Кэтрин и Элизабет смотрели друг на друга.

— Что вы собираетесь предпринять? — спросила ее Кэтрин.

— Отправляйся домой, Кэтрин. Все будет хорошо.

— Не делайте глупостей, Элизабет! Ради Бога…

— Пожалуйста, Кэтрин, иди домой. Я тебе позвоню…

После ухода Кэтрин Элизабет осталась сидеть, безмолвная и неподвижная, как камень. Она взвешивала свои возможности. Ум ее был, как никогда, ясным, и в душе царило полное спокойствие. Вдруг она решительно направилась в свою спальню и упаковала саквояж. Больше одного, решила она, ей не потребуется.

Коги внимательно наблюдал за ней, а желваки на щеках Гэлэхера заходили ходуном.

— Вы не можете этого сделать! Полиция…

— Послушайте, Лайэм, — перебила она его, — полиция считает все это замечательной игрой, вроде игры в кошки-мышки. И мышка в этой игре — я. — Она рассказала им обоим о Кристиане Хантере. — ..Моретти все равно. Он считает, что я все это придумала. И главное, нет доказательств. Никаких. Коги, вы не помните, мистер Карлтон носил когда-нибудь эти часы до того, как они попали к вам?

Коги повесил голову.

— Я чувствовал себя виноватым за то, что восхищался ими. Я помню, как они отдали вещи мистера Карлтона, и мне захотелось иметь эти часы на память.

— Все в порядке, Коги.

— Я найму людей, чтобы защитить вас, — сказал Лайэм.

— Нет, это ни к чему. Коги, берегите часы — единственное, что у нас есть. А теперь слушайте меня внимательно.

В этот вечер в половине десятого все небо было густо обложено тучами, в воздухе ощущалось приближение дождя. Элизабет позвонила вниз Гэлэхеру.

— Проверьте, как там на улице, Лайэм. Смотрите внимательнее. Если никого поблизости нет, вызовите такси.

Тремя минутами позже Элизабет с саквояжем в руке, одетая в джинсы, тяжелый вязаный свитер и лыжную куртку, выскользнула из дома и села в ожидавшее ее такси.

— Вокзал “Гранд-Сентрал”, пожалуйста, — сказала она.

Она никому не сообщила, куда собирается ехать, лаже Коги и Лайэму Гэлэхеру. Сев на заднее сиденье, тотчас же осмотрела улицу в окно заднего вида. В Нью-Йорке всегда так много машин и в первую очередь такси. Она оглядывала улицу в поисках темно-синего седана. Ничего.

Ей хотелось расслабиться, но она была напряжена, как часовая пружина, когда шофер остановил машину перед вокзалом. Элизабет заплатила, потом ринулась в здание вокзала. Поезд “Амтрэк” до Филадельфии отправляется через двадцать минут.

Элизабет встала в очередь за билетом, чувствуя, что ничем не защищена и что ее прекрасно видно, будто над головой у нее яркий неоновый указатель.

На нее налетел человек, и она замерла. Нет, это не Кристиан. Слава Богу, поезд отправился вовремя. Она чувствовала, что через два часа будет в безопасности.

Когда Элизабет вышла в Филадельфии на станции “Тридцать третья улица”, дождь лил вовсю. Она сделала знак такси и дала шоферу-мужчине адрес Джонатана.

— Это на Мейн-лейн, да?

— Думаю, да, — сказала она, на самом деле не имея понятия.

— Там живут только богатые люди, леди. Он оглядел ее с головы до ног, и у нее возникло искушение расхохотаться. Ей захотелось сказать, что она могла бы купить его таксомоторную компанию, если бы пожелала.

— Да, — ответила она кратко, — поехали. Шел такой сильный дождь, что единственное, что могла разглядеть Элизабет, фары другой машины позади их такси. Сердце ее бурно застучало. А что, если Джонатана нет дома? Что, если он скажет ей, чтобы она отправлялась восвояси? Она закрыла глаза.

— Мы на месте, леди.

Элизабет могла разглядеть только широкую круглую подземную дорожку, ведущую к большому белому дому в колониальном стиле. Дом был освещен, и возле него припаркованы две машины.

— Подождите меня, — сказала она таксисту. — Вот двадцать долларов, — добавила она, заметив его гримасу, — подождите.

У нее не было зонта. Она взяла свой саквояж, хлопнула дверцей такси и ринулась к парадному крыльцу. Услышала, как такси отъезжает. Круто обернувшись, увидела, как машина с ревом пронеслась по дорожке и выехала через ворота на улицу. Шофер не стал ее ждать.

Элизабет подошла к двери и позвонила. “Пожалуйста, Джонатан, пожалуйста…"

Позвонила снова. Услышала шаги и глубоко вздохнула.

Дверь открыла женщина. Очень красивая и хорошо одетая.

— Что вам угодно?

Роз Харли оглядывала молодую женщину, ее одежду и влажные волосы.

— Кто вы? — спросила Элизабет.

— Кто я? Послушайте, если вы одна из потаскушек Джонатана, убирайтесь. Неужели он не сказал вам, что здесь живу я, а не он?

Элизабет только смотрела на нее. Это не его дом! О Боже, она и представления не имела…

— Где он живет? Роз рассмеялась: