Онлайн книга «Юся и эльф. Все любят котиков»
– У тебя дыра в боку, – на всякий случай напомнила я. – Мне уже лучше. Прелесть какая… еще немного посидим, так вообще захорошеет. Герой ушастый, чтоб тебя… вот выберемся, точно маме нажалуюсь. И бабушке тоже. Пусть потом попробует им доказать, что он взрослый, самостоятельный… Эль поднял тело. – Она легкая. А Юся посторонилась. Всхлипнула. Ей страшно. Она умерла, но это еще не значит, что она готова уйти. А я… я подошла к ней и протянула руку. Она же коснулась ее. Осторожно так, будто не веря, что я и вправду готова поделиться, что кровью, что теплом. Наверное, я и не готова. Но показалось, что это прикосновение ей нужно. И мне нужно. Странно смотреться в черные глаза нежити и искать в них что-то человеческое. Странно рассчитывать на милосердие того, кто сам его не получил. И странно ждать от существа, проведшего много лет взаперти, что оно просто возьмет и простит. Я бы не сумела. – Пойдем, – сказала я, сжимая хрупкую ледяную ладошку. – Наверху не так и страшно. А уходить тебе не обязательно. – Я тебя убью, – всхлипнула Юся. – Он обещал прислать свою кровь… он обещал… – Такой же засранец, как и его предок. Наверное, мне стоило раньше озаботиться поисками батюшки. Слышала, всех сироток это волнует и вообще для нормальных людей желание знать свои корни… нормально. Нашла бы. Бросилась бы на шею… а там… нет, ну его, подобную родню. – Веди уже, убийца, – я подняла с земли жемчужину. – Нет. Стой. Возьми. Там. В ногах. Ты сможешь… его кровь, его сокровище… он очень злился, что взять не может. Я обещала, что если он откупится, то я отдам… отдаю… Ее улыбка была… нехорошей. Но к гробу я вернулась. Заглянула и поморщилась: не знаю, что это было раньше, но теперь ткань превратилась в сухое тряпье, которое не рассыпалось лишь чудом. Внутри нащупывалось что-то твердое и липкое, лучше не думать, в чем измазанное. Наверху посмотрю. Чуется… не станут меня убивать. – Идем, – я снова взяла Юсю за руку. – И подумай вот над чем. Я могу отправить тебя прочь… …и должна бы это сделать, ибо клятва некроманта, защищать, искоренять и все такое… но вот… не то, чтобы желания не было. Не отпускало ощущение, что все это неправильно. А наверху разгулялся ветер. Небо черное. Дождь хлещет, будто землю спешит наказать. И ледяные струи заставляют Юсю отступить, замереть. Рот ее приоткрылся. Показалось, вот сейчас она сделает вдох, но… – А еще я могу дать покой твоему телу, а тебе оставить вот это… – я указала на кладбище. – В город, извини, не выпущу. Все-таки ты… не совсем человек. Совсем не человек. – Но просто… не знаю, вернусь, если отпустишь. Когда, к слову, могу вернуться? – Через пятьдесят лет. Пятьдесят лет, стало быть… зато понятно, почему папенька не спешил меня трогать. – Почему ты вообще его не убила? – поинтересовалась я так, информации ради. А Юся, выставив ладошку под дождь, ответила: – У него… осталась моя кровь. И он что-то такое сделал. Вызвал меня наверх. А здесь… …привязка отсутствовала, и тело тянуло воплощенную душу к себе. – Неприятно было… Она вновь уставилась на меня, определенно ожидая чего-то… – Я могу похоронить тебя, скажем, возле склепа. Поставлю пару заклинаний… – И я, – Эль уложил тело на мокрую землю. – Его не тронут. – Расширим привязку. Будешь за кладбищем приглядывать. Почему бы и нет? Подозреваю, что Юся, если не самый старый из местных покойников, то всяко самый сильный. – Только учти, – я не привыкла лгать, даже покойникам, тем более таким, которые могли бы перервать мне горло одним движением руки. А пальчики у Юси были когтистыми. – Я не знаю, что будет потом. Ты меня убьешь. Кто-то другой. Некроманты долго не живут. Излишне беспечные эльфы тоже. И может получиться, что ты сменишь одну тюрьму на другую, попросторней, но все-таки… – А он сладкий, – Юся слизнула капли с ладони. – Я тебя не убью. И ты придешь снова. Потом. Позже. Мы поговорим. И может быть, мне надоест здесь… или нет. Я тоже не знаю, что будет через пятьдесят лет. …хоронили Юсю за склепом. Эльф отряхнулся, потянулся, разом позабывши, что вообще-то ранен, и смело ступил в заросли крапивы. А та возьми и подайся в стороны, корни и те повытягивала. Он уложил на дно могилы куртку. А я набросила свою. Куртки было жаль, а девчонки, которая жалась к стене и смотрела на дождь, еще жальче. – Может… – я показала сверток, – оставить? Она покачала головой. – Из-за него меня и… он бы мог иначе, но решил, что я должна хранить его сокровища. Я и хранила. И отдаю потомку. Как он хотел. А это… – она стянула с пальца кольцо. – Погоди… ты говорила, что в склепе прятали всякое? В конце концов, никто не уточнял, какое именно кольцо нужно. Возвращались мы по грязи. Эль молчал. Мне тоже сказать было нечего, не о любви в самом же деле болтать. Любовь – это так, это возвышенное чувство, которое никак не вяжется с мокрым бельем и першением в горле. Слягу завтра. Или уже сегодня. Слягу и помру позорной для некроманта смертью от простуды, всем назло. – Юся, – Эль открыл калитку и отступил, пропуская меня вперед. – Мне кажется или… нам не стоит рассказывать о том, что произошло. Я чихнула. Правду говорит. Не стоит рассказывать, а лучше вообще забыть, как страшный сон. Ведь бывают же такие сны, повышенной правдоподобности. Правда, добыча моя, оказавшаяся довольно-таки увесистой, скромно намекала, что забыть нам вряд ли позволят, но… – Знаешь, – голос получился гнусавым, подтверждая, что смерть от простуды – это даже не блажь, это почти, можно сказать, ближайшее будущее, – Ты только больше не пропадай, ладно? А то я маме пожалуюсь. Твоей. Эльфа передернуло. Ага… вот и от матери эльфячьей польза. …меня уложили в кровать. Он ранен, а уложили меня. И ботинки содрали, к счастью, до того, как уложили. Причем содрали вместе с носками. На пол отправились мокрые штаны и прилипшая к коже майка, а на плечи упало теплое полотенце. Не мое. У меня такие пушистые, легкие в хозяйстве почему-то не приживаются. |