Книга Парадокс Севера, страница 48 – Виктория Побединская

— Мертвец надежно хранит тайну!

В кармане зазвонил телефон.

«Как там Париж?» — прислал сообщение отец.

Я улыбнулась и принялась набирать: «Просто замечательно. Погода прекрасная и…», но следом пришло еще: — «Виктору от нас с матерью привет».

Рука с зажатым в ней телефоном, безвольно опустилась вниз. 

Отец принял наши отношения сразу. Хотя никогда не говорил вслух, я знала, он ждет, что единственная дочь принесет ему не только выгоду, но и обеспечит наконец спокойствие. Много раз он заикался о том, что собирается завершить дела. Тех средств, что он накопил, хватало, обеспечить им с мамой безбедную старость где-нибудь на Испанском побережье, а обо мне позаботится муж. И если он был найден, чего еще желать?

— Чего еще желать? — шепотом повторила я, выключила смартфон и убрала в сумку, решив на сегодня забыть, что где-то за пределами Диснейленда существует реальная жизнь.

— Ты в порядке?

Всю дорогу Антон практически ничего не говорил, я его и не трогала. Судя по выражению лица, в его голове мелькали мысли, которыми он не хотел делиться.

Я легко тронула его за рукав.

— Всё нормально, просто…

— Пойдемте на эти горки! — выскочила между нами Полина, схватив обоих за руки.

На самом деле. Пора выбросить из головы проблемы и повеселиться. 

— Они выглядят действительно высокими, — подначила я. — Уверена, что не струсишь?

Поля дала мне пять.

— Слушай, я не уверен, что ты по росту там пройдешь. Давай вон лучше на Пиратский Корабль, — попытался Антон.  

— Нет, на входе сказали горки надо пройти с утра, потом очередь большая будет!

Девчонку уже было не остановить.

По росту она прошла («Кто вообще устанавливает эти идиотские стандарты?»), место конечно же выбрала в первом ряду («Только разбиться к чертовой матери осталось»), и только когда вагончик начал набирать высоту («Тому, кто это придумал, явно не мешало бы начистить рожу») я увидела истинную причину столько шумных протестов.

На секунду мы зависли на самом краю, лицо Антона побелело как полотно.  Мы переглянулись. Я впилась в ремни руками, Полина же подняла свои, повторяя за другими, радостно хватая ртом воздух. Антон же перекинул одну руку поверх ремней сестры, словно переживая, что и девчонка улетит следом, а вторую поверх моих, вероятно для собственного успокоения.

Вагонетка сорвалась вниз. Дыхание на миг перехватило. Девчонки позади завизжали. А потом я услышала такой художественно филигранный мат, которому даже поэты бы позавидовали, и рассмеялась бы, если не ветер. И только когда мы ступили наконец на землю к лицу Уварова вернулся более-менее здоровый вид.

— Как это было круто, правда?

— Зашибись! — схватившись рукой за столб, ответил он.

— Может, пора согреться? Займи-ка нам очередь, солнышко! — И пока мы с Антоном все еще приходили в себя, Полина ускакала к ларьку с горячим кофе и шоколадом, оттуда помахав нам.

— Эй, — толкнула я его кулаком в плечо, — не знала, что ты боишься аттракционов.

— Я их не боюсь, — сморщился Антон. — Я им не доверяю. Согласись, когда висишь на высоте пятиэтажного дома, полагаться на кучку железа как-то нелогично.

— Разве их не полагается тщательно проверять заранее?

— В таком случае на людей я тоже не полагаюсь.

Я хмыкнула, привычно подхватила его под локоть и повела к сестре.

— Во что же вы верите в таком случае, мсье Уваров? — подначила я его, ожидая чего угодно, но Антон вдруг ответил:

— В судьбу.

Я взяла со стойки стакан горячего шоколада и отдала Полине. Нам же заказала безалкогольный глинтвейн. Антон протянул продавцу новенькую купюру.

— То есть ты хочешь сказать, если тебе суждено умереть, то никакие проверки не помогут. Вагончик сорвется с высоты и все, конец? Мы разобьемся?

Я сделала глоток, пряный напиток согрел горло.

— Я хочу сказать, — также отпив, ответил Тони, — что если тебе суждено что-то, то этого не избежать. Вот и все.

— Значит, этой поездки было не избежать тоже?

В этот момент я очень хотела заглянуть в его глаза, но они как обычно оказались от меня скрыты. Протянула руку, чтобы снять очки, но между нами снова ворвалась Полина.

— Пиратский корабль? — поочередно поворачивая голову то на брата, то на меня, спросила она. И мы одновременно ответили: — Йо-хо-хо, и бутылка рома!

***

— И ты хочешь сказать, что эта картинка стоит как целый дом?

На самом деле стоила она гораздо дороже, но для Полины даже этого сравнения с лихвой было достаточно. Девочка никогда не была в музее, а я не могла не показать ей Лувр.

Держа Полину за руку и больше всего на свете боясь ее потерять, я рассказывала о картинах Моне и Тициана, Рафаэля и Делакруа. Объясняла, почему Венера Милосская без рук, а Джоконда такая крошечная, ведь по телевизору показывали иначе. Полина благоговейно слушала, впитывая каждое слово. Рассматривая каждую скульптуру.

Я же была в Лувре уже третий раз, поэтому смотреть на Антона, с мученическим видом таскающегося следом за нами было в сто раз забавнее. Его вид выражал что-то среднее между желанием поджечь себя прямо на месте или сбежать в окно, потому что взгляд то и дело упирался в значок со словом «Выход».

— Та женщина, что сдает нам апартаменты, готова вечером за Полиной присмотреть, — заговорщически шепнула я ему, встав рядом.

На миг он встрепенулся, но потом ответил:

— Брось, Адель, не удобно. Тем более она может быть занята.

— Да она просто в восторге от твоей сестры. Ей далеко за шестьдесят, а ее внуки в Ницце. Чем она может быть занята? К тому же она сама попросила Полину называть ее «няня По».

— Няня По? — скривился Тони. — Что за имя такое?

Сама Полина же замерла у статуи свиньи, делая снимки. Я обратила внимание, что каждую мелочь, которую она считала важной, девочка тут же сохраняла на камеру.

— Из нее выйдет неплохой фотограф, — подтвердил мои мысли Антон.

— Думаешь? — спросила я, но тут же опомнилась, сверкнув в его сторону глазами: — Не переводи тему, Уваров. Мы два с половиной дня посвятили ребенку. Твой долг выполнен, расслабься. Давай устроим свободный вечер. Тем более у меня забронирован ресторан.

— Не знаю, — недовольно протянул он.

Я посмотрела на часы и хитро улыбнулась.

— Ну что ж, тогда у нас впереди еще десять залов.

Антон обреченно выдохнул, запрокидывая голову назад. Я ждала. А потом до него наконец дошло.

— Означает ли ресторан, что мы сейчас уходим?