Онлайн книга «Дочь короля»
|
Взойдя по лестнице, она заглянула в комнатку Ива. Он тихо похрапывал. Ряса, рубашка и сапоги неряшливой вереницей обозначили его путь от двери до кровати. Она положила зарисовки на письменный стол и стала трясти его за плечо, пока он не пробормотал, что совсем проснулся, но тут Мари-Жозеф передумала и спрятала эскизы. «Если я расскажу Иву о русалке, морской женщине, неужели он мне поверит? – думала она. – Но если я покажу ему… Если покажу всем…» Вернулась Оделетт с хлебом и шоколадом на подносе. В новом утреннем муслиновом платье с узором из веточек она сияла здоровьем и красотой. – Я останусь с вами, – с мрачным видом сообщила она, поставив поднос на приоконный столик. Мари-Жозеф, встревоженная и расстроенная, долго не могла вспомнить, о чем ведет речь Оделетт и откуда взялось новое платье. Но потом все всплыло в ее памяти: и домогательства Шартра, и ее собственное обещание, и подарок Марии Моденской. – Но только до тех пор, пока положение вашей семьи не упрочится, чтобы я смогла вернуться домой с почетом. Я и сама попробую заработать денег. Я уже не буду служить вам, но по-прежнему готова помогать, ведь вы, мадемуазель Мари, ничего не понимаете в моде. Никто больше не будет называть меня рабыней. – Я принимаю ваши условия, мадемуазель Оделетт, и буду благодарна вам за помощь. Мари-Жозеф поцеловала ее в щеку. Оделетт обняла подругу, прижавшись лбом к ее плечу. Внезапно Оделетт задрожала и отпрянула. Ее темные глаза заблестели от слез. – Когда вы уедете, я буду скучать, сестра, – сказала Мари-Жозеф. – И все же я сделаю все, чтобы вы скорее обрели независимость. Вновь овладев собой, Оделетт с достоинством склонила голову в знак согласия, а потом перешла за столик, накрытый для завтрака. Мари-Жозеф присоединилась к ней, усевшись на приоконный диванчик, и налила в чашки шоколада. Геркулес принялся тереться о ноги и мяукать; Мари-Жозеф налила ему в блюдце теплого молока. – Я и вправду ощущаю запах шоколада? В комнату вошел Ив. Он провел пальцами по волосам, и они локонами, изящнее любого парика, ниспали ему на плечи. Он взглянул на Оделетт: – А мое место? – Можете принести себе стул, – совершенно хладнокровно откликнулась Оделетт. – Вам это вполне по силам. Он нахмурился: – Хватит, я хочу есть. Оделетт, уступи мне место сейчас же. – Меня зовут не Оделетт. Меня зовут Халида. Ив расхохотался: – Халида! А в следующий раз ты скажешь, что решила принять магометанство! – Да, решила. – Я дала мадемуазель Халиде вольную и отныне считаю ее нашей сестрой. – Что? – Я ее освободила. – Повинуясь минутному капризу? Она же единственное наше хоть сколько-нибудь ценное достояние! – Она принадлежала мне, и я могу ее освободить. – Через пять лет, когда достигнешь совершеннолетия, но не раньше. – Я дала ей слово. Она свободна. Она – наша сестра. Он пожал плечами: – Я не подпишу вольную. – И, обращаясь к Халиде, произнес: – Не бойся, я никогда тебя не продам, но не можем же мы жить при дворе без служанки! Оделетт-Халида вскочила так стремительно, что опрокинула стул, и бросилась в спальню Мари-Жозеф. – Ив, как ты мог! Он поднял стул, уселся и налил себе шоколада. – Я? Я только пытаюсь сохранить наше высокое положение. Он макнул кусочек хлеба в шоколад и проглотил сладкую, пропитавшуюся шоколадом массу, вытирая подбородок ладонью. – Владеть другим человеком – грех! – «И держать другого человека в неволе, в клетке, – тоже!» – мысленно добавила она. – Вздор! Кто внушил тебе такие мысли?! Какие еще опасные идеи ты переняла?! Мари-Жозеф не решилась сейчас заговорить с ним о русалке. Она взяла Ива за руку: – Не сердись! Ты пользуешься благосклонностью короля. Он обещал наделить меня приданым и найти мне мужа! Так что ты вполне можешь позволить себе великодушие. Наша сестра… Ив в раздражении швырнул намокший хлеб на стол: – Приданое? О каком приданом ты говоришь? В разговоре со мной король ни разу не упоминал, что хочет выдать тебя замуж. – Я думала, ты будешь радоваться. – Ты очень изменилась, и мне это не по нраву, – отрезал он. – Ты говорила, что твое единственное желание – помогать мне в работе, но… – Как я буду тебе помогать, запертая в монастырских стенах? – Но ты же должна где-нибудь жить, пока я путешествую… – И мне запретят там заниматься науками и станут обвинять в… – Версаль – не место для девицы. – Если бы я вышла замуж, то перестала бы быть девицей. – Может быть, – предложил Ив, – если бы ты вернулась в Сен-Сир… Мари-Жозеф постаралась сдержаться. Если она даст брату понять, как ужаснул ее такой план, он решит, что она сошла с ума. И возможно, не ошибется. – Мадам де Ментенон велела всем наставницам постричься в монахини. Вот почему мне пришлось уйти. – Возвращайся. Посвяти себя Господу. – Я никогда не приму монашества. Внезапно их перебил звон и бряцание тяжелых золотых монет. Великолепная в своем гневе, Халида, широко размахнувшись, швырнула на пол пригоршню луидоров. Монеты покатились и запрыгали по ковру, застучали по дощатому полу, бренча, убежали в угол. – Я сама себя выкуплю. Если этого недостаточно, я заработаю еще. Надменная, словно придворная дама, Халида облачилась в новое роскошное платье синего, оттенка индиго, шелка. В иссиня-черные волосы она вплела длинную нить блестящего жемчуга. – Откуда все это? – поразился Ив. – Откуда у тебя это платье и драгоценности? – От мадемуазель, от мадемуазель д’Арманьяк, от мадам дю Мэн, от королевы Марии! Ив подобрал монеты. – Я подумаю о твоей просьбе… когда ты раскаешься и вернешься к истинной вере. Мари-Жозеф выхватила у него монеты и стала насильно пересыпать в ладони Халиды. – Это твои деньги и твоя свобода, никто не посмеет их отнять! – Все равно будет по-моему! – крикнул Ив и выбежал из комнаты. – Он не со зла, – сказала Мари-Жозеф. – Он просто… – Он просто наслушался дьявола, который хочет обратить в рабство всех турок. Христианского дьявола, папу. Люсьен с трудом взбирался по Королевской лестнице. У него болела спина. Он предпочел бы сейчас скакать верхом на Зели, но ему предстояло слушать чтение дневников маркиза де Данжо, в которых скрупулезно отмечалось все касающееся его величества, и наблюдать за реакцией короля. |