Онлайн книга «Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель»
|
Эллен вздохнула, смирившись с опозданием на первый псалом. – Хорошо. Она опустила на стол трубку и проделала долгий путь через заднюю дверь к конюшенному дому. Когда она открыла заднюю дверь, порыв ветра едва не вырвал дверную ручку у нее из рук. Наклонившись вперед, чтобы противостоять ветру, придерживая рукой свою элегантную шляпку, она прошла по дорожке и открыла входную дверь дома Родди. – Родди! – Она постаралась крикнуть погромче, и от этого голос сорвался. Прошло какое-то время, затем наверху послышались шаги, и на лестнице появился мистер Доббс собственной персоной. Прямо каланча, подумала Эллен. – Его нет, Эллен. Он уехал в Криган за воскресными газетами. – Вас к телефону, мистер Доббс. Утверждает, что он ваш агент и что это очень важно. Его глаза засветились. – Отлично. Он скатился с лестницы с такой скоростью, что Эллен едва увернулась, иначе он бы сбил ее с ног. – Спасибо, Эллен – бросил он, проносясь мимо. – Он ждет на другом конце провода, – крикнула она ему вдогонку. – Бог знает, во сколько это ему обойдется. Но мистер Доббс был уже так далеко, что не слышал ее ворчания. Эллен скривилась. Ну и люди! Она плотнее надвинула шляпку и поторопилась в меру своих сил за ним. Дойдя до кухни, она увидела в окно ожидающий ее фургон Гатри с Джесс за рулем. Только открыв входную дверь, она вспомнила, что от волнения забыла перчатки. Оливер говорил с Лондоном по телефону больше получаса. К тому времени как он снова зашел в конюшенный дом, Родди уже вернулся из Кригана с кипой воскресных газет, уютно устроился в глубоком кожаном кресле у камина и предвкушал встречу с первым стаканчиком джина с тоником. Он отложил «Обсервер» и взглянул поверх очков на взбежавшего через две ступеньки Оливера. – Привет. Я думал, все меня бросили. – Мне пришлось отлучиться к телефону. Оливер сел в кресло напротив Родди, свесив руки между костлявыми коленями. Родди окинул его проницательным взглядом, почувствовав в словах Оливера с трудом подавляемое волнение. – Надеюсь, новости хорошие? – Очень. Звонил мой агент. Все решено. Новая пьеса после завершения спектаклей в Бристоле пойдет в Лондоне. В том же составе, с тем же продюсером, со всем остальным. – Отлично. – Родди уронил газету на пол и поднял руку, чтобы снять очки. – Это замечательная новость, дружище. – Есть еще кое-что хорошенькое, но об этом потом. В том смысле, что еще не все окончательно обговорено и подписано. – Искренне рад за тебя. Родди посмотрел на часы: – Хоть солнце еще не в зените, мы могли бы пропустить за это дело по… Оливер прервал его: – Правда, есть одна проблема. Ты не будешь возражать, если Виктория с Томасом останутся у тебя на пару дней? Мне нужно съездить в Лондон. Завтра же. Всего на сутки. Из Инвернесса есть пятичасовой рейс в Лондон. И хорошо бы кто-нибудь подвез меня, чтоб я успел на него. – Конечно. Можешь оставить их здесь на сколько хочешь. Я отвезу тебя на «эм-джи». – Всего на два дня. Я вернусь на следующий же день. А потом заберу Викторию с Томом, и мы отправимся на юг. Мысль об их отъезде расстроила Родди. Ему не хотелось снова оставаться одному, и не только потому, что ему было приятно общество молодой пары, – после отъезда Оливера, Виктории и маленького Томаса он не сможет более закрывать глаза на реальность, у него не будет оправдания. А реальность была неутешительна. Джок скончался. Джон собирается продать Бенхойл. Связи и традиции разорвутся навсегда. Конец прежнему образу жизни. – Зачем вам уезжать? Вам незачем уезжать, – произнес он с затаенной надеждой оттянуть роковой момент. – Мы должны уехать, и ты это знаешь. Ты и так был необыкновенно добр и предельно гостеприимен, не можем же мы гостить в твоем доме вечно. В первый день гость золотой, во второй серебряный, а на третий ломаный грош. Мы уже пробыли три дня, так что завтра за нас и гроша ломаного не дашь. – Я буду скучать по вас. Все будут скучать. Эллен души не чает в Томасе. С вашим отъездом все здесь изменится. – Останется Джон. – Джон не останется дольше, чем надо. Он не может. Ему нужно возвращаться в Лондон. – Виктория сказала, что он собирается продать Бенхойл. – Неужели он обсуждал это с Викторией? – удивился Родди. – Так она сказала вчера вечером. – Да, он действительно хочет его продать. У него нет другого выхода. Честно говоря, я так и думал. – А что будет с тобой? – Все зависит от того, кто приобретет Бенхойл. Если это будет богатый американец и азартный спортсмен, возможно, он оставит меня мальчиком на побегушках. Представляю себя отдающим честь и протягивающим руку за щедрыми чаевыми. – Тебе надо жениться. – Кто бы говорил! – отпарировал Родди. Оливер ухмыльнулся. – Я – другое дело, – самодовольно произнес он. – Я принадлежу к другому поколению. Мне позволено придерживаться иных моральных ценностей. – Именно иных. – Не одобряешь? – Какая разница, одобряю я или нет? Я слишком ленив, чтобы судить о том, что меня не касается. Возможно, раньше я тоже был слишком ленив, чтобы жениться, хотя именно этого от меня и ждали. Я никогда не делал того, что от меня ожидали. Холостяцкая жизнь – неотъемлемая часть моего бестолкового времяпрепровождения, как и писание книг, любование птичками, тяга к бутылке. Мой брат Джок махнул на меня рукой. – А мне нравится такой образ жизни. По-моему, мы с тобой в этом отношении очень похожи. – Наверное. Но у меня есть золотое правило. Я никогда не связывал свою жизнь ни с кем, потому что знал: рано или поздно я могу сделать человеку больно. Оливер с удивлением взглянул на Родди: – Ты имеешь в виду Викторию? – Она очень ранима. – Она к тому же умна. – Голова и сердце – две разные вещи. – Рассудок и чувства? – Пусть так. – Я не могу связать себя, – сказал Оливер. – Ты уже связал. У тебя ребенок. Оливер потянулся за сигаретами. Прикурил одну от щепки, зажженной от огня в камине. Когда она разгорелась, он бросил щепку в огонь. – Не слишком ли поздно читать мне отцовские нравоучения? – Еще можно все изменить. Они встретились взглядом, и Родди увидел в бесцветных глазах Оливера знакомый холодок. |