Книга Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель, страница 129 – Розамунда Пилчер

– Посмотри, что я нашел.

Родди подошел поближе взглянуть на фотографию через его плечо.

– Господи боже мой! Внутри каждого толстяка есть худой человек, который стремится выбраться наружу. Где ты ее нашел?

– Среди кучи старых бумаг. Который час? – Он взглянул на свои часы. – Уже четверть девятого? Ничего себе! Не ожидал, что так поздно.

– Четверть девятого в омерзительно холодный зимний вечер. – Родди вздрогнул. – Меня чуть ветром не сдуло, когда я шел сюда через двор.

– Давай что-нибудь выпьем.

– Отличная идея, – сказал Родди так, как будто об этом даже не думал.

Он направился к столу, где Эллен уже выставила бутылки и стаканы, а Джон попытался прикинуть, сколько таких стаканчиков пропустил его дядя, сидя в одиночестве у себя в гостиной, но тут же сказал себе, что это не имеет никакого значения и вообще это не его дело. Он чувствовал только, что очень устал, и перспектива восстановить силы с помощью стаканчика виски показалась ему вдруг очень заманчивой.

Он встал и пошел к камину, чтобы разжечь дрова и подвинуть кресло Родди поближе к огню. Родди принес стаканы, вручил один из них Джону и опустился в кресло со вздохом, похожим на вздох облегчения. Джон остался стоять, и тепло от огня поднималось вверх по его спине; он только сейчас понял, что весь застыл от холода, сидя в нише перед окном.

– Твое здоровье, – сказал Родди, и они выпили. – Когда народ возвращается, не знаешь?

– Не имею представления. – Загорелое лицо Джона было безучастным. – Думаю, около десяти. Зависит от того, прилетит самолет вовремя или нет. Вполне может опоздать из-за сильного ветра.

– Ты и вправду завтра уезжаешь в Лондон?

– Да. Мне необходимо. Возможно, я вернусь на следующей неделе или через неделю, но сейчас, когда у нас проходит такая крупная сделка, я должен быть там.

– Хорошо, что ты смог сюда выбраться.

– Мне здесь понравилось. Жаль, что все должно так закончиться. Я бы очень хотел, чтобы Бенхойл был нашим, как и прежде.

– Мальчик мой, все когда-то кончается, но затраченные нами деньги окупились с лихвой.

Они стали вспоминать былые времена, и оба наслаждались теплом камина и дружеским общением, и время летело незаметно. Они уже два раза добавляли виски в стаканы (вернее, Джон – два, а Родди – все четыре), когда за дверью послышалось шарканье ног и в комнату вошла Эллен. Они нисколько не удивились этому неожиданному вторжению, ибо Эллен уже очень давно входила без стука. Она казалась усталой и очень старой. При сильном ветре и холоде у нее нестерпимо болели кости, а она была на ногах почти весь день. Об этом можно было судить по ее лицу. Губы были крепко сжаты. Она пришла с твердым намерением поставить их в известность об ужине.

– Не знаю, когда вы оба собираетесь есть, но ужин готов, и можете приступать в любое время.

– Спасибо, Эллен, – сказал Родди с легким сарказмом, которого она даже не заметила.

– А когда остальные вернутся из Инвернесса, я не знаю, но им придется довольствоваться бульоном.

– Это именно то, что им нужно, – заверил ее Джон и добавил, желая ее успокоить: – Мы будем в столовой через минуту. Мы просто решили пропустить по стаканчику.

– Это я и сама вижу.

Она еще потопталась немного, придумывая, к чему бы еще придраться.

– Родди, перед приходом сюда ты посмотрел, как там малыш?

– Что? – Родди нахмурился. – Нет. А что, разве надо было?

– По-моему, это первое, что надо было сделать, прежде чем оставлять крошку на целый вечер.

Эти придирки начинали действовать Родди на нервы.

– Эллен, да я только что пришел оттуда. Ведь мы оставляем его там каждый вечер, и он спокойно спит.

– Ну ладно, что там говорить. Пойду проведаю его сама.

Она снова зашаркала к двери. Она казалась такой бесконечно усталой, такой старой с похожими на палки черными ногами в стоптанных башмаках, что Джон не выдержал. Он поставил стакан на стол.

– Ладно, Эллен, не беспокойся. Я пойду посмотрю.

– Да мне нетрудно.

– Мне тоже нетрудно. Я мигом. А когда вернусь, мы сядем обедать, а потом ты пойдешь спать.

– Кто это сказал, что я пойду спать?

– Я. У тебя такой усталый вид, что кровать – самое подходящее для тебя место.

– Ну не знаю…

Качая головой, она направилась в кухню, а Джон пошел вниз длинным, вымощенным каменными плитами коридором, который вел на конюшенный двор. Сегодня здесь было холодно, как в темнице, и лишь еле-еле горели голые лампы, раскачивавшиеся от ветра. Ему казалось, что его окружают какие-то смутные неясные тени.

Он толкнул заднюю дверь. Ветер подхватил ее и едва не вырвал у него из рук. И на секунду, которая показалась ему вечностью, он застыл на пороге.

Ибо впереди, за мощеным двором, в доме Родди все окна верхнего этажа были охвачены танцующими языками пламени и залиты оранжевым светом. Огонь и дым вырывались из-под крыши, и за завыванием штормового ветра он слышал яростные звуки бушующего пламени, гудящего, как в топке, треск горящего дерева, похожий на ружейные выстрелы. У него на глазах стекло одного из окон взорвалось и разлетелось на мелкие осколки, а рама развалилась от нестерпимого жара. В мгновение ока языки пламени вырвались из образовавшейся пустоты, и Джон почувствовал на лице их опаляющий жар.

Томас!

Он кинулся через двор и открыл дверь прежде, чем успел оценить последствия. Лестница была в огне, ветер раздувал пламя, и все здание превратилось в пылающий факел, от которого он отпрянул. Из-за удушливого дыма было нечем дышать. Он отвернулся и, прикрывая лицо поднятой рукой, побежал вдоль узкого коридора, открыл дверь первой спальни.

– Томас! – Он не имел представления, где спит Томас. – Томас!

Эта спальня была пуста. Распахнул вторую дверь.

– Томас!

Сейчас он находился точно под гостиной Родди. Из-за дыма он ничего не видел. Дым ел глаза, из них текли слезы. Он закашлялся.

– Томас!

Его голос превратился в хриплое карканье. Пробираясь сквозь дым, он нащупал дверь еще одной спальни. Здесь, слава богу, воздух был немного чище.

– Томас!

Ему ответил громкий плач. Не было ни минуты, чтобы вздохнуть с облегчением или вознести слова благодарности за то, что ребенок еще не задохнулся. Было очевидно, что обуглившийся потолок спальни вот-вот обрушится. Едва Джон сгреб Томаса и поднял его с кровати, как с потолка упал огромный кусок штукатурки и обуглившиеся рейки посыпались сверху с грохотом, похожим на грохот камнепада. Он взглянул наверх и увидел похожую на кратер дыру с неровными краями, и в ней – адское пламя. Томас испустил пронзительный вопль, а Джон прижал лицо малыша к плечу и, спотыкаясь, выбрался из комнаты.