Книга Печать грязных искусств, страница 5 – Анна Кондакова

— Возможно, мы зря волнуемся. — Сказав это, Сильвер ещё больше нахмурилась и ещё больше заволновалась.

— Нет, док, тут что-то не так, — покачал я головой и обратился к медсестре: — Может, Хлоя про похороны что-нибудь спрашивала? Хотела с кем-то попрощаться?

Девушка пожала плечами.

— Нет, ничего такого. Она лишь спросила про ближайшие улицы. Да… точно. Про наш район. Так, знаете, вскользь поинтересовалась, как сильно пострадали ближайшие дома. А я ей ответила, что наш район остался цел, что даже тюрьма на месте, и это очень хорошо, потому что там чёрный волхв из Лэнсома сидит.

Повисла секундная пауза. Короткая и тяжёлая.

— Ну не-е-ет… — выдохнула Сильвер.

Ничего не говоря, я кинулся по коридору в сторону выхода.

— Тюрьма у Гвардейской площади! — выкрикнула директор школы мне вдогонку.

* * *

До здания тюрьмы я добежал минут за пятнадцать.

Нёсся со всех ног, но пару раз пришлось останавливаться и спрашивать дорогу. Оказалось, что городская тюрьма находилась вовсе не на Гвардейской площади, а через две улицы восточнее.

Раньше в этой части города я ни разу не был. Райончик, прямо скажем, невесёлый.

Кроме высоких тюремных стен и двухэтажных бараков, я заметил две фабрики и городскую котельную. Фабрики пока не работали, а вот высокие трубы котельной густо пыхтели и коптили прозрачное осеннее небо.

У ворот тюрьмы меня остановили два парня с винтовками за плечами. Один — постарше, с усами; второй — совсем ещё пацан, лет шестнадцати.

Я покосился на вышки с вооружённой охраной, на витки колючей проволоки, на толстенную кладку стены и понадеялся на то, что тюрьма слишком хорошо стережётся, чтобы сюда умудрилась проникнуть обычая девушка, да ещё и с раздробленной рукой.

Только вот проблема: Хлоя не была обычной девушкой.

Охранники узнали меня сразу. Вытянулись и поправили фуражки, но пропускать просто так явно не собирались.

— Доброго здравия, сэр! — рявкнул тот, что помоложе.

— Сэр, вы к кому? У вас есть разрешение патриция или начальника тюрьмы на пропуск? — уточнил второй.

— К вам не подходила девушка? — спросил я невпопад.

Оба охранника с недоумением уставились на меня.

— Девушка? Какая девушка?

— В больничном халате.

Парни переглянулись и усмехнулись друг другу.

— Он про ту медсестру, что ли?

— Похоже на то.

Мои кулаки сжались сами собой.

— Значит, подходила? А куда ушла?

Оставалась надежда, что Хлоя, натолкнувшись на серьёзную охрану, решила не рисковать, но когда оба парня нахмурились, так и не вспомнив, что случилось после того, как к ним подошла девушка, я понял, что всё плохо — Хлоя применила рунное влияние.

— Ладно, с девушкой потом разберёмся, — отмахнулся я. — Мне вообще-то надо увидеть одного из заключённых. У меня разрешение на посещение его камеры.

— Прошу предоставить, сэр, — тут же отреагировал старший из охранников.

— Не понял. — Я изобразил оскорблённый и злой вид.

— Извините, сэр, но даже вам… — усатый замялся, — даже вам нужно письменное разрешение патриция Орривана. Простите, я… я уточню у начальника тюрьмы… у мистера Николаса.

Охранник скрылся за воротами, второй же натянуто мне улыбнулся: вроде как, он тут совсем не при чём и вообще человек маленький.

Я покосился на вышки по обе стороны ворот. Неужели Хлоя умудрилась повлиять даже на тех, кто находился там? Их ведь не меньше десятка человек. Это ж надо было создать их фантомы, да ещё и одной здоровой рукой.

Охранник вышел уже через пять минут.

За ним показался и сам начальник тюрьмы — его форма и поведение не оставляли в этом никаких сомнений.

Вёл он себя, как хозяин, будто заправлял не тюрьмой, а рестораном. Радушно раскрыл объятья и заговорил густым баритоном:

— Мистер Ринг! Бога ради, прошу простить нашего работника. Он порой слишком усердствует. У нас тут всё строго. Повышены меры безопасности.

Высокий и упитанный мужчина хлопнул меня по плечу и приоткрыл передо мной одну створку ворот.

— Прошу вас, мой принц. Так кого вы хотели посетить?

— Мне нужен тот, кто сидит в карцере из дериллия, — ответил я. — И побыстрее бы. Я тороплюсь.

Начальник тюрьмы заметно напрягся.

— Хм, это вы про того… э… человека?

— Про того, — подтвердил я и шагнул во внутренний двор тюрьмы.

Мрак, безнадёга и теснота — именно эти ассоциации вызывала городская тюрьма. Пыльный двор, окружённый глухим забором, и трёхэтажное здание из красного камня. Монументальное, с колоннами, зато почти без окон.

Оно хранило в себе сотни камер.

В сопровождении начальника тюрьмы и двух охранников я вошёл внутрь здания, преодолел пару тусклых и холодных коридоров и спустился в подвальный этаж.

Массивные двери с решётками открывались передо мной одна за другой, впуская в самое сердце тюрьмы, всё дальше и дальше в мрак и стынь.

Скрипели шарниры, со скрежетом проворачивались ключи в замочных скважинах, эхом раздавались шаги, порой слышались выкрики заключённых, бурчанья надзирателей и стук железных засов. Пахло сыростью и плесенью.

В самом конце подвального коридора, у двери, выкрашенной красной краской, мы остановились. По пути охранники прихватили керосиновые лампады, и в их свете дверь казалась ещё более жуткого окраса, будто её измазали кровью и ржавчиной.

Прежде чем открыть карцер, начальник тюрьмы повернулся ко мне.

Он вынул из нагрудного кармана платок и промокнул им потный лоб. Вздохнул и предупредил:

— Мистер Ринг, не подумайте, я нисколько не сомневаюсь в вашем благоразумии, но всё же прошу вас соблюдать правила. Не заходите за белую ограничительную полосу, не приближайтесь к заключённому, не провоцируйте его и сами не реагируйте на провокации, не передавайте заключённому никаких предметов. Могу дать вам на всякий случай двух своих ребят.

— Нет, это лишнее, — отказался я. — Мне нужно поговорить с заключённым наедине.

— Ну что же… тогда прошу вас.

Мужчина убрал с двери массивный засов и, не торопясь, открыл ключом два внешних замка. Хрустнули запорные механизмы, в потолке зловеще пророкотало эхо.

— Заходите, мистер Ринг. Только помните о правилах. Не приближайтесь к заключённому. Как только завершите допрос и решите выйти, воспользуйтесь колоколом у двери.

— Понял.

Взяв у одного их охранников лампаду, я переступил порог карцера.