Книга Крест Морриган, страница 56 – Нора Робертс

— Идите в дом. — Немного стесняясь, Хойт взял Гленну за подбородок и поцеловал в губы. — Не волнуйся за меня.

Ларкин вновь вытащил меч и протянул его Киану:

— Лучше быть вооруженным.

— Золотые слова. — Киан наклонился и, не спрашивая разрешения, поцеловал Гленну. — И за меня тоже.

Они молча удалялись от Гленны и Ларкина, и Хойт все острее ощущал, что между ними лежит пропасть. Прежде они с братом понимали друг друга без слов. Теперь же мысли Киана оставались тайной для Хойта; вероятно, и брат уже не мог читать его мысли.

— Ты сохранил розы, но позволил исчезнуть травам. А мать так любила свой огород.

— С тех пор, как я приобрел это владение, розы пересаживали бессчетное количество раз. Травы? Они исчезли давным-давно.

— Это не владение — вроде твоей квартиры в Нью-Йорке. Это родовой дом.

— Для тебя. — Гнев Хойта дождем обрушился на спину Киана. — Ожидая от меня больше того, что я могу и хочу дать, ты обречен на вечное разочарование. Я купил землю и стоящий на ней дом за свои деньги. И я оплачиваю их содержание. Мне казалось, сегодня утром у тебя должно быть хорошее настроение — после бурной ночи с хорошенькой ведьмой.

— Поосторожнее, — негромко произнес Хойт.

— Я отвечаю за свои слова. — Киан не смог побороть искушение и принялся поддразнивать брата. — Она хороша, в этом можно не сомневаться. Но мой опыт с женщинами на несколько веков больше, чем твой. В ее пронзительных зеленых глазах светится не только страсть. Она видит будущее. И я спрашиваю себя: что ты собираешься с этим делать.

— Не твоя забота.

— Вообще-то, конечно, не моя, но мне любопытно знать о твоих планах, особенно с учетом того, что в данный момент у меня нет женщины. Она не глупая деревенская девчонка, готовая за безделушку поваляться с тобой в стогу сена. Она хочет и ждет от тебя большего — подобно всем женщинам, особенно умным.

Повинуясь инстинкту, Киан взглянул на небо. Ирландская погода переменчива, и сквозь облака в любой момент могло проглянуть солнце.

— Рассчитываешь на то, что если через три месяца останешься в живых и удовлетворишь своих богов, они разрешат тебе взять ее с собой?

— Почему тебя это так волнует?

— Неважно. Ты можешь представить ее в Керри, в своем домике на скалах? Где нет ни электричества, ни водопровода, ни универмага за углом. Готовить обед придется в горшке на очаге, который топится дровами. Жизнь ее сократится наполовину из-за отсутствия здравоохранения и неправильного питания. И все это ради любви?

— Что ты знаешь о любви? — огрызнулся Хойт. — Ты не способен любить.

А вот тут ты ошибаешься. Мы способны любить, и очень сильно. Даже безрассудно — в этом мы похожи на людей. Итак, ты не можешь взять ее с собой, потому что это будет высшим проявлением эгоизма. Мой брат слишком благороден и чист, чтобы так поступить. Роль мученика тоже тебе не подходит. Значит, ты оставишь ее тут, и она будет сохнуть по тебе. Тогда я смогу немного развлечься, предложив ей утешение. А с учетом нашего сходства, она примет его. И меня тоже.

Удар заставил его попятиться, но не сбил с ног. Почувствовав пьянящий вкус крови, Киан поднес руку к губам. Чтобы спровоцировать брата, потребовалось больше времени, чем он ожидал.

— Ладно, это давно назревало. — По примеру Хойта он отбросил меч. — Приступим.

Кулак Киана перемещался с такой скоростью, что выглядел размытым пятном, и от этого пятна из глаз Хойта брызнули искры. Из носа хлынула кровь. Братья сшиблись, словно бараны.

Киан получил удар по почкам, а от последующей оплеухи у него зазвенело в ушах. Он забыл, что Хойт, если его раздразнить, может драться, как дьявол. Поднырнув, он сбил Хойта с ног ударом по корпусу. И тут же с размаху шлепнулся на землю — брат выбил у него почву из-под ног.

Киан почувствовал, как закипает его кровь. А в таком состоянии он предпочитал борьбу.

Они покатились по земле, колошматя друг друга и изрыгая проклятия. Кулаки и локти крушили плоть и кости.

Вдруг Киан со стоном отпрянул. Хойт увидел на ладони брата ожог в форме креста.

— Проклятье, — пробормотал Киан, приникая губами к обожженной коже, из которой сочилась кровь. — Похоже, тебе требуется оружие, чтобы победить меня.

— Пошел ты. Хватит и кулаков. — Хойт схватил цепочку и едва не сорвал с себя крест. Затем медленно опустил руку, осознав невообразимую глупость такого поступка.

— Превосходно, правда? — Вместе со словами из его рта вылетали капли крови. — Просто превосходно. Сцепились тут, как пара уличных крыс, забыв о безопасности. Окажись враг поблизости, мы бы уже были мертвы.

— Обо мне речь не идет — я и так мертв.

— Послушай, я звал тебя не для того, чтобы обмениваться тумаками. — Хойт, все еще возбужденный, вытирал кровь со своих губ. — Это ничего не решает.

— Зато приятно.

Разбитые губы Хойта дернулись в улыбке, и он почувствовал, что гнев постепенно уходит.

— Чистая правда — приятно. Святые великомученики, черт бы меня побрал.

— Знаю, как тебя достать.

— И всегда знал. Если нам не суждено оставаться братьями, кто же мы тогда друг для друга?

Киан сел, рассеянно поглаживая траву и пятно крови на своей рубашке.

— Если ты победишь, то через несколько месяцев тебе придется вернуться. В противном случае, я увижу, как ты умираешь. Знаешь, сколько смертей я уже видел?

— У нас мало времени, и это важнее.

— Ты ничего не знаешь о времени. — Киан поднялся. — Давай продолжим нашу прогулку и я кое-что расскажу тебе о времени.

Он пошел по мокрой траве, и Хойту пришлось последовать за ним.

— Ты по-прежнему ею владеешь? Землей?

— В основном. Часть была продана несколько столетий назад, а часть отнята англичанами во время одной из войн и отдана какому-то дружку Кромвеля [22] .

— Что за Кромвель?

— Жил на свете такой ублюдок, потративший много времени и сил, чтобы разграбить и сжечь Ирландию на потребу британской короне. Политика и войны — без них, кажется, люди, боги и демоны не могут обойтись. Я убедил его сына, получившего землю в наследство, продать ее мне. За хорошие деньги.

— Убедил? Ты его просто убил!

— А что, если и так? — устало возразил Киан. — Дело давнее.

— Значит, ты так нажил свое богатство? С помощью убийств?

— У меня было больше девятисот лет, чтобы заработать капитал, и мне приходилось использовать самые разные средства. Я люблю деньги, и у меня всегда были способности к финансам.