Онлайн книга «Мертвый час»
– Ваше сиятельство! – раздался сзади знакомый голос. Княгиня обернулась – Крутилин. – Рад вас видеть, – поприветствовал Сашеньку начальник сыскной полиции. – Скажите, Александра Ильинична, а князь Урушадзе курит сигары? – Нет, он вообще не курит. – Плохо, ой, как плохо. – С ума сошли? Курить очень вредно. Диди вон как кашляет… – Я не про здоровье. Плохо, потому что убийца Красовской, мы это знаем наверняка, курит сигары. – Значит, Урушадзе не убийца? – Узнаем, когда поймаем. Всего хорошего, княгиня. – Постойте, Иван Дмитриевич, сигары курит тесть Урушадзе, граф Волобуев. – Кто их только не курит… – А вы знаете, что четверть века назад Волобуев хотел жениться на Красовской? – Да вы что! – Иван Дмитриевич, – к Сашеньке и Крутилину подбежал помощник Тарусова Выговский. – Кое-что вспомнил. Думаю, это имеет отношение к убийству. Прокурор Гаранин даже не кивнул оппоненту. Нехорошо сверкнул карими глазами в его сторону и свернул в противоположную. Дмитрий Данилович нарочно его окликнул: – Михаил Лаврентьевич. Гаранин с презрением и брезгливостью повернул голову. – Когда можно забрать мое поручительство? – с улыбкой спросил Тарусов. – Шутите? – сквозь зубы процедил прокурор. – Какие шутки? Мой подзащитный оправдан… – Ваш подзащитный – убийца. – Позвольте, – явно играя на публику, возразил Дмитрий Данилович. – Во-первых, сие не доказано, во-вторых – поручительство я внес по другому делу, которое вчистую выиграл. – Завтра. Приходите завтра. Когда поклонницы и репортеры разошлись, к Тарусову подошла Четыркина. – Князь, мой муж арестован. – Сожалею. – Глеб не виноват. Говорит, что не крал… – Господин прокурор во всем разберется… – Смеетесь? Сами его целый день мордой об стол возили… Прокурор ни на что не годен. Прошу, нет, умоляю, станьте защитником мужа. – Извините, не могу, это неэтично. Именно я поспособствовал его аресту. – Заклинаю, возьмитесь. Гонорарий будет щедрым. Вот аванс. Четыркина достала из ридикюля десять сторублевых купюр и протянула князю. Сумма была внушительной, и Тарусов дрогнул: – Ладно. Все равно завтра ехать в Ораниенбаум. Малышка Жаклин бросилась Выговскому на шею: – Тохес! Так рано? Ой, и Иван Дмитриевич. Крутилин покраснел. – Вдвоем желаете? – уточнила вертихвостка. – Нам поговорить, – строго сказал начальник сыскной полиции. – Поговорить стоит столько же… – Ты лучше сядь, Жаклинушка, – приказал Крутилин. – И расскажи, откуда у тебя этот кринолин. – Приобрела по случаю. Актриса, что жила поблизости, съехала, а старые платья побросала… Дуся Саночкина запросто могла отгавкаться от целого села. Потому запиралась долго, до очной ставки с Жаклин. – Ах ты дрянь, – закричала, увидев проститутку, Дуся. – Бархатное тебе за сорок рублей уступила, а ты вон как благодаришь! – Хватит, – оборвал дворничиху Крутилин. – Голова от тебя ужо болит. Сама актрису убила? Или с мужем? Дуся вскочила и кинулась на Ивана Дмитриевича с кулаками: – Ах ты чуваша проклятый! Да как твой рот поганый на такое открылся… Мужика Крутилин приструнил бы боксом, но вот с бабой стушевался. Хорошо, Яблочков с Выговским бросились на помощь, схватили дворничиху и привязали к стулу. – Говорят, не муж ее бьет, а она его, – прокомментировала сценку малышка Жаклин. – А ты свободна. Езжай домой, – гаркнул на нее Яблочков. – Какой невоспитанный, – поднялась девица. – До скорого, мальчики. Выговский с Крутилиным, не поднимая глаз, кивнули. Саночкина не унималась: – Орлы, герои, старицу заломали… – Ты убила? – съездил ей по лицу Яблочков. Дуся притихла буквально на секунду, а потом заголосила: – Простите дуру, не убивала, платья в леднике [130] нашла… – Почему в полицию не заявила? – перекрикивая стоны и плач, спросил Крутилин. – Я что, умалишенная? – с ходу успокоилась Дуся. – Вы их сами продали бы, без меня! Помучив с полчаса, Саночкину отпустили. Вызвали Маланью Варфоломееву, которая признала платье, что купила Жаклин. В нем Красовская выходила на сцену в образе Джульетты. – Итак, дело раскрыто, – подытожил Иван Дмитриевич. – Сомнений никаких. Урушадзе убил Красовскую, спрятал тело в сундук, кринолины мешали, вот он их в подвал и сбросил. – Значит, отпустите? – с надеждой спросила Маланья. – И тебя, и кавалера, – обрадовал ее Крутилин. – Антон Семенович, Урушадзе по-прежнему ваш клиент? – Думаю, да. – Если вдруг заявится к князю, пошли за мной. И задержи до приезда… – Постараюсь, – пообещал Выговский. Когда Антон Семенович распрощался и ушел, Крутилин многозначительно посмотрел на Яблочкова: – Круглосуточное дежурство у дома? – понял Арсений Иванович. Иван Дмитриевич кивнул. Мария Дмитриевна предложила Сашеньке и Тане возвращаться в Ораниенбаум в ее карете. Всю дорогу графиня переживала из-за Аси. На подъезде к Ораниенбауму, уже у самых ворот, Татьяна задремала, и Мария Дмитриевна, перейдя на шепот, переменила тему: – Если быть честной, смерти Красовской я очень рада. Поделом ей. Кабы бы не она, у нас с Андре сложилось бы по-другому. Но он, даже лаская меня, думал о ней и называл Катенькой, – не сдержала слез графиня. – Как только она смела явиться на Асину свадьбу! – Вероятно, граф не знал, на ком… как звать того, что с парохода упал? – Мызников, – напомнила графиня. – На ком Мызников женат. Пригласил армейского товарища, а вышел конфуз, – предположила Сашенька. – Все он знал. А Мызников та еще свинья… Это он напоил Мишину лошадь. – Зачем? – Мызникову поднесли бокал с шампанским, он пригубил, вкус ему, видите ли, не понравился, вот и вылил в ведро, из которого лакала кобыла. Не сомневаюсь, из-за этого и понесла. Сашенька пожала плечами: лошади бокал шампанского – что слону дробина! |