Онлайн книга «Мертвый час»
Порадовавшись, что Стрельна по пути в Ораниенбаум и оба дела он успеет сделать за один день, Крутилин лег спать, наказав разбудить с рассветом. Глава девятнадцатая
Рано утром сыщики окружили по периметру дачу, на которой Голомысов вчера видел подозреваемого. Яблочков постучался в дом. Обсыпанная мукой кухарка открыла ему дверь, Арсений Иванович схватил ее в охапку, чтоб с перепугу скалкой не огрела, а Голомысов зажал ей рот рукой. Агенты гурьбой ворвались в дом. Арендаторы дачи – коллежский асессор Суглобов с супругой – были обнаружены спящими в спальне первого этажа, супруги Урушадзе – в мансарде. Пока князь под присмотром агентов одевался, Ася тщетно пыталась уговорить его открыться сыщикам. Автандил в ответ лишь мотал головой. – Впустите, да впустите же меня, – растолкал толпившихся на деревянной резной лестнице агентов господин в драповом халате. – Что, черт возьми, тут происходит? – Пропустить, – скомандовал Крутилин, догадавшись, что проснулся хозяин дома. – По какому праву ворвались, разбудили семью и гостей? – накинулся он на Ивана Дмитриевича, с первого взгляда поняв, кто из непрошеных гостей главный. – Начальник сыскной полиции Крутилин, – представился тот вместо объяснений. – А мне плевать. Я человек добропорядочный. У меня тут не притон, чтобы врываться. Детей разбудили… Слышите, плачут? – Гостей своих хорошо знаете? – Отлично-с. Подруга жены по частному пансиону с супругом. Мы у них на свадьбе присутствовали в прошлом году. На их даче ремонт, вот и попросились на недельку… – Газеты читаете? – Что-что, простите? – Газеты читаете? – повторил вопрос Крутилин. – Безусловно. Каждое утро с биржевой хроники начинаю. – Если не желаете быть зарезанным в собственной постели, сперва читайте хронику происшествий. Ваш гость князь Урушадзе находится в розыске, обвиняется в убийстве. – Авик не убивал! Слышите? – бросилась к Крутилину Ася. – Авик, ну скажи… Князь, не обращая внимания на заклинания супруги, присел на кровать и начал натягивать сапоги. Яблочков кивнул Ивану Дмитриевичу, мол, давайте выйдем, поговорим. Они спустились в сад, закурили: – Княгиню надобно допросить первой, – задумчиво произнес Арсений Иванович. – Что-то знает. Крутилин скривился: – Вряд ли. Ейный Авик, чтоб от себя не оттолкнуть, наплел ей гору небылиц. Княгиню вызовем завтра… – Разве не арестуем? – А за шо? Соучаствовать не могла, ту ночь в Ораниенбауме провела. Если и знала про убийство, доносить на мужа не обязана. Да… Вот что. Я в Петербург с вами не вернусь, дело в Ораниенбауме имею. Так что, Арсений Иванович, будешь в дороге за главного. Смотри за Урушадзе в оба. Тот еще князь! Из самого Окружного суда винта нарезал! [136] Как вернетесь в сыскное, пошли за следователем, однако курьеру вели торопиться медленно. А сам в это время бери князя за жагу! [137] – Не беспокойтесь. Аки соловей запоет. – Но-но. Без рукоприкладства. Все-таки князь. Говори ласково. Да и вообще с мордобитием закругляйся. Ломовику этому… – Дорофею Любому… – …чуть зубы не выбил. А он невиноватым оказался. А если бы выбил? Новые-то не отрастут. Ты, Арсений Иваныч, не озлобляй подозреваемых, наоборот, старайся расположить, разговорить по-свойски, словно книгу их «прочесть» от корки до корки. Иначе на суде конфузов не оберешься. Понял? – Как не понять… – Ваше высокоблагородие, – выскочил из дачного домика Голомысов. – Гляньте, что у князя в сапоге. Три тысячи сторублевками. – Это же кредитки Красовской, – всполошился Яблочков. – Помните показания служанки? У актрисы в сафьяновом ридикюле тридцать «катенек» лежало… – Помнить-то помню. Да как доказать, что те самые? – сокрушенно произнес Крутилин и потопал обратно на чердак, где князь Урушадзе обнимал на прощание жену. Иван Дмитриевич деликатно кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание, Автандил повернулся к нему, в его глазах блестели слезы: – Деньги ваши? – спросил Крутилин. – Авик, расскажи. Умоляю, – обхватила шею мужа Ася. Князь поцеловал ее, разомкнул объятия и повернулся к Крутилину: – Мои. – Вынужден их изъять. Подозреваю, что ранее кредитки эти принадлежали Красовской. Урушадзе ничего не ответил, еще раз обнял Асю и тихо ей прошептал: – Прощай. Прощай навсегда. – Нет, – зарыдала она. Супруга коллежского асессора Суглобова кинулась ее утешать. Когда полицейские расселись по пролеткам и готовы были тронуться в путь, Ася вдруг бросилась к экипажу, в котором в одиночестве расположился начальник сыскной: – Господин Крутилин, постойте. Нельзя ли и мне с вами? – Простите, сударыня. В экипажах, что возвращаются в столицу, мест нет. А я в Рамбов направляюсь. Туда не желаете? – Нет, мне с князем Тарусовым надо встретиться. – С Дмитрием Даниловичем? Он как раз в Рамбове. Ну шо, поехали? На все попытки Крутилина завязать беседу Анастасия Урушадзе отвечала односложно, если вообще отвечала. А Иван Дмитриевич не настаивал, будучи уверен, что ничегошеньки княгиня не знает. И вдруг перед самыми въездными воротами она заговорила сама: – Понимаю, к делу мои показания не пришьешь, что мой рассказ с чужих слов. Но я верю мужу, он самый благородный человек на свете. Все поступки Авика продиктованы не злодейскими намерениями, а лишь стремлением защитить честь нашей семьи и спасти от каторги моего отца. – Вашего отца? – Это он застрелил Красовскую. Крутилин еле сдержался, чтоб не рассмеяться. Ну и фрукта они изловили. Вот уж ничего святого, собственного тестя под монастырь готов подвести. Ася продолжала: – Я прекрасно помню ту пятницу 24 июля. Днем мы отправились с Авиком на прогулку и зашли в кафе у вокзала, где встретили Красовскую. – Были с ней знакомы? – Она присутствовала на нашей свадьбе, а еще видели ее в театре… Случайно узнали от Четыркиных, что Красовская выступает в Озерках, Авик предложил туда съездить. Признаться честно – не хотела, но муж так настаивал… – Почему? – спросил Крутилин. – Потому что всячески пытался меня развеять. Вы ведь не знаете… У меня малыш умер… |