Онлайн книга «Сломанная тень»
– И как результат? – вопрос Полины вроде бы относился к кузену, но глаза ее обратились к Юлии. Та быстрым движением ресниц заверила подругу, что все прошло великолепно. – Конечно, художник не вправе себя оценивать, но в данном случае отброшу скромность. Получается гениально! – Тучин с упоением стал описывать свой замысел, дополняя слова энергичной жестикуляцией. – Италия. Княгиня на вершине холма. Внизу залитая солнцем долина. Вдалеке на берегу моря – рыбацкая деревушка. Рядом с Юлией Антоновной – только облака. Стоит протянуть руку, и дотронешься. Надеюсь, ваше сиятельство, завтра продолжим? – Я подумаю! – озорно сверкнула глазами Юлия. – Так вы позировать приходили? – удивился Лаевский-старший. – А племянник, кажется, про уроки говорил. Или я опять все перепутал? – Нет, что вы, дядюшка! – успокоил родственника Тучин. – Княгиня собиралась брать уроки, да только я не сдержался. Как увидел ее… Княгиня бросила тревожный взгляд на Тучина, Александр лукаво улыбнулся: – … так сразу и решил написать портрет. Не увековечить такую красоту – великий грех! Никогда еще не работал столь быстро. Княгиня, обещайте, что придете завтра! Пейзаж за спиной я возьму с эскизов, но ваше лицо… Его хочу писать только с натуры. – Приду! – улыбнулась Дашкина. – Но поклянитесь, что исполните мою просьбу! – Клянусь! Любую! – Я хочу, чтобы на портрете вы и себя изобразили! – На вашем портрете? – почесал щеку Тучин. – Но это… это невозможно, сударыня! Рад бы исполнить любую просьбу вашего сиятельства, но жанр портрета этого категорически не позволяет. – Тучин пожал плечами. – Ты, кажется, деревню упоминал? – обернулась Полина к кузену. – Ну да! В глубине картины… – Вот и нарисуй себя на деревенской площади с мольбертом… – Нет, нет! – возразила Дашкина. – Такую мелкую фигурку не разглядит никто. – Юлия Антоновна! Клянусь, что напишу и подарю вам автопортрет! – пообещал Тучин. – На такую замену я не согласна! – Юлия мило улыбнулась. – Придумайте что-нибудь, Александр! Вы же гений! В гостиную вбежал запыхавшийся казачок Пантелейка: – А молодой барин где? – Разве Владимир Андреевич со службы вернулся? – удивилась Ирина Лукинична. – Да! С полчаса! – Наверное, в кабинет пошел! А что случилось? – Его вниз требуют! Там стреляный! – Антон Дитрихович! Необходимо ехать в госпиталь! Нужна операция. – Какая, к черту, операция! Эй! Кто-нибудь! Позовите Лаевского, мне надо с ним переговорить! Швейцар, помогавший раздевать и укладывать раненого, позвал казачка, которого вместо себя оставил на дверях: – Пантелейка! Дуй, хлопец, на другий этаж, выкликай там молодого барина. – Антон Дитрихович! – продолжал уговаривать Тоннер. – Вы потеряли много крови… – А нельзя ли просто перевязать? – Пуля застряла в мягких тканях. Может начаться антонов огонь! Надо удалить. – Удаляйте! – барон вскочил с тесного лежака. – Но я не хирург! Военно-морской госпиталь рядом! Поедемте туда… – Мне некогда! Понимаете, Тоннер? Некогда! В конце концов, вы доктор или нет? – Доктор! – Тогда сами и делайте операцию! – Здесь? – Тоннер обвел глазами тесную швейцарскую. – Здесь! Спорить с больным, который, без сомнения, пребывал в шоке, Тоннер более не стал и полез в саквояж за инструментом. – Водка имеется? – спросил он швейцара. – Горилка? Е, конечно! Який хохол без горилки! – Филипп Остапыч полез под кровать и вытащил оттуда запечатанную бутылку. – Наливай, – приказал доктор. Филипп Остапович ловко откупорил сосуд и наполнил стакан до краев: – Пыйте, лікарю! Допоможи вам Господь! [9] – Да не мне! Барону! Боль от водки меньше, – объяснил доктор, доставая из саквояжа скальпель и крючки. – Фу, мерзость! – барон пригубил и тут же выплюнул. – Лучше боль, чем эта гадость! – Воля ваша! – не стал возражать Тоннер. – Денис Кондратович, фиксируйте ноги, а ты… – Филипп Остапович, – подсказал швейцар. – … держите левую руку. В комнату влетел Владимир Лаевский: – Антон! Что с тобой? Ты ранен? – Да! – Надо вызвать доктора! – Я уже здесь! Тоннер Илья Андреевич! – представился врач. – Владимир Лаевский. Как вы быстро приехали… – Мы подобрали барона по дороге. Наотрез отказался от госпиталя. Повезли к вам! Доктор сделал первый надрез; барон вскрикнул. – Кто в тебя стрелял, Антон? Еще надрез. Барон снова вскрикнул. – Кто стрелял? – повторил вопрос Лаевский. – Барон сказал, что чистил пистолет, а тот возьми и выстрели! – с сомнением в голосе пояснил Угаров. Глава седьмая
Каких трудов стоило уговорить хозяйку! Все твердила: преставился в сей комнате ее незабвенный майор и она здесь помереть желает. А в какой день – неизвестно, поэтому даже на неделю уступить не может. Дашкину пришлось раскошелиться на сотенную и пообещать освободить помещение по первому требованию. Наблюдать из кареты было бы и сподручней, и дешевле. Но глупые лошади где стоят, там и под себя ходят. А дворникам убирать! Допекли они кучера: «К кому ваш барин приехал? Почему не выходит?» Напротив черного хода комнату снять не удалось, а ведь экипаж вчера туда подъехал! Князь велел камердинеру нацепить лохмотья и стоять там с протянутой рукой. Сам же в подзорную трубу наблюдал из майоршиной комнаты за парадным входом. Вдруг сегодня гадина им воспользуется? Почему-то князь был уверен, что опознает шантажистку, если увидит! Смертный час майорши наступил, как только она втиснулась в свое лучшее платье. Девки под ручки провели вдову по комнате, чтобы князь смог оценить наряд, потом откинули покрывало и взбили подушки. Умирающая вскрикнула, схватилась за правую грудь и рухнула на простыню. После майора перину не выбивали, и поднялся такой столб пыли, что закашлялись все: и девки, и майорша, и Дашкин. У Арсения Кирилловича легкие были слабые, и надрывался он дольше остальных. Да так, что умирающая испугалась, резво подскочила и принялась лупить его по спине. Когда кашель унялся, майорша перекрестилась: – Слава богу! А не испить ли нам чая? От таких приступов чай – первейшее средство! |