Онлайн книга «Увечный бог. Том 1»
– Свободен. Солдат в третий раз отсалютовал, развернулся через левое плечо и зашагал прочь. Добряк хмыкнул. – Тяжелая пехота в чистом виде, – пробормотала Фарадан Сорт, потом фыркнула: – Сочинять всякие гадости просто ради забавы! – Гадостями они становятся, только если кто-то решит в них поверить. – Вам, Добряк, виднее. Ну, по крайней мере, теперь я понимаю, что творится с моими регулярами, откуда ветер дует. – Даже если он и дует, – заметила Лостара Йил, – если верить вашим же словам, особой пыли не поднимается. Фарадан встретилась взглядом с Добряком. – Так мы, выходит, безо всякой причины паникуем? – Сказать по правде, – кивнул Добряк, – я и сам уже перестал понимать. Рутан Гудд стянул с себя рубаху и застыл, наслаждаясь внезапным избавлением от невыносимой жары, ощущением прохлады на скользкой от пота коже. – Нашел чем меня разбудить, – проворчала со своей койки Сканароу. – Своей божественной мускулатурой? – Своим запахом, Рутан. – Вот спасибо, подруга, за повод для гордости. – Он расстегнул пояс с ножнами, так что тот упал наземь, а сам бессильно опустился на собственную койку и спрятал голову в ладони. Сканароу села. – Опять? – Не знаю, сколько еще раз она сможет выдержать, – ответил он сквозь пальцы. – Рутан, мы в этой пустыне всего-то двое суток – я все же надеюсь, что она сильней, чем ты думаешь. Он позволил рукам упасть и поднял на нее взгляд. – И я надеюсь. – Он какое-то время вглядывался ей в лицо, потом добавил: – Знаешь, мне, наверное, стоило тебе сказать – я уже подумывал, чтобы уйти. – Вот как. – Не от тебя. Из этой армии. – Рутан, я-то – в этой армии. – Я собирался тебя похитить. – Понятно. Он вздохнул. – Но сегодня я передумал. Так что, любовь моя, мы во всем этом до самого печального конца. – Если это ты меня сейчас замуж позвал, то… звучит заманчиво. Он смотрел на нее. Боги, я уже и забыл… Из-за кухонных палаток донеслось громкое дребезжание – наряд принялся драить котлы, используя для этого камни и щебенку. Спрут потуже затянул ремень своего мешка с припасами, встал, выгнул спину и поморщился. – Боги, молодняку все это куда больше пристало. Что, Корик, сапоги тебе больше ни к чему? Армейская обувь полукровки-сетийца с подбитыми гвоздями подошвами валялась в стороне, а сам он с помощью круглого камня разглаживал сейчас складки на поношенных мокасинах. – Жарко в них, – ответил Корик. – А эти ты здесь ненароком в клочья не изрежешь? – поинтересовалась сидящая на собственном ранце Улыбка. – Если хромать начнешь, я тебя не потащу, не надейся. – Забрось сапоги в фургон, Корик, – посоветовал Спрут. – Так, на всякий случай. Сетиец пожал плечами. Из ротной командной палатки вернулся сержант Битум. – Заканчиваем грузиться, – объявил он. – Сегодня раньше выходим. – Он сделал паузу. – Поспать хоть кому-то удалось? Ответом ему было молчание. Битум хмыкнул. – Все ясно. Завтра, думается, картина будет иная. Марш нам немаленький предстоит. Оружие в порядке? У всех? Курнос? Тяж поднял голову, его маленькие глазки блеснули в полумраке. – Угу. – Корабб? – Так точно, сержант. У меня этот ее стон на точильном камне до сих пор в ушах стоит… – Это не баба у тебя, а сабля, – возразила Улыбка. – Чего ж она так стонет? – Да ты в жизни не слыхал, как женщина стонет, почем тебе знать-то? – Стон женский был. – Ну, у меня вот в ушах никаких стонов, – огрызнулась она и поправила перевязь с метательными ножами. – Оружие в порядке, сержант. Мне мясца вот не хватает, куда его воткнуть. – Обожди, торопиться некуда, – заметил Битум. – Месяцев эдак пять. – Корик поднял голову и уставился на нее из-под копны растрепанных волос. – Как, Улыбка, справишься? – Если нам через эту пустыню пять месяцев тащиться, – озлилась Улыбка, – то мы, придурок, считай, уже покойники. – Одним из ножей она постучала по глиняному кувшинчику, прихваченному к вещмешку сетчатой оплеткой. – И мочу я свою тоже пить не собираюсь. – Хочешь мою попробовать? – поинтересовался Флакон, лежащий на спине, закинув руки за голову. – Меняться предлагаешь? Боги, Флакон, сам-то хоть понимаешь, что ты за извращенец? – Слушай, раз уж все равно ее пить, пускай хоть женская будет, тогда я, если поднапрячься, мог бы даже сделать вид, что мне нравится. Или вроде того. – Не дождавшись ни от кого ответа, Флакон открыл глаза и сел. – Что не так-то? Собравшийся уже сплюнуть Спрут в последний момент сдержался и повернулся к Битуму. – Скрип там ничего новенького не сказал? – Нет. А что, должен был? – Ну, я это в том смысле, что он-то полагает, дескать, мы эту пустыню должны перейти, так ведь? – Надо думать, – пожал плечами Битум. – А то ведь, если не перейдем, то и дело, считай, провалим. – Тонко подмечено, сапер. – А насчет того, чтоб мочу пить, он тоже что-нибудь говорил? Битум нахмурился. Подал голос Корик: – Само собой, говорил, Спрут. Это у него в Колоде Драконов есть. Новая карта. Хлебатель Ссак из Высокого Дома. – Которого? – не поняла Улыбка. Корик лишь ухмыльнулся, потом перевел взгляд на Спрута, и ухмылка его сделалась жесткой. – А физиономия на той карте, Спрут, твоя – ее ни с чем не спутать. Спрут уставился на полукровку, на его ритуальные шрамы и наколки – символы сетийского языка, которые Корик и сам-то вряд ли толком понимает. На дурацкие мокасины. Потом его вдруг что-то заслонило, он вскинул голову и встретился взглядом с темными, обманчиво спокойными глазами Битума. – Пусть его, – негромко произнес сержант. – Думал, я что-то сейчас сделаю? – Спрут… – Думал, я в нем новую жопу сейчас проверчу? Засуну туда свою последнюю «шрапнель» и за вон тот фургон его зашвырну? А, сержант? Корик за спиной у Битума громко фыркнул. – Давай, Спрут, грузи-ка свой арсенал на фургон. – Есть, сержант. – Остальным собрать барахло и приготовиться – ночь зовет и все такое. |