Книга Ева. Книга 2, страница 49 – Ева Миллс

Вступив в бурлящее море последнего дня выставки, я поняла, что не знаю, куда идти. Голова была пустой, ничего не хотелось. Нет, так дело не пойдет. Поразмыслив, решила не следовать никаким указателям и просто потеряться среди суматохи и книг, но спустя час блуждания вынуждена была признать: это нужно было делать раньше. Я бродила без особого энтузиазма, да и самые интересные новинки были распроданы, скучные остатки спешно упаковывались без отрыва от работы, уставшие продавцы вовсе не горели желанием общаться и с вежливыми приклеенными улыбками терпели мое присутствие и расспросы. Да, мисс. Нет, мисс. К сожалению, уже закончилось. В итоге, вырвав себе все-таки «Дорогу» Кормака Маккарти, я купила всем памятных магнитов и открыток, Маризе – новый выпуск «Дочерей Дракона», «Мстителей» и «Человек паук любит Мэри Джейн» ^[103] и засобиралась обратно.

Бессонная ночь уже сказывалась на мне. Утренний всплеск бодрости сходил на нет, неумолимо тянуло в сон. Прилавки сливались в цветное пятно, и я, листая очередной бестселлер, в какой-то момент зависла над строчками. Очнувшись оттого, что покачнулась, потеряв равновесие, я поняла, что на несколько секунд уснула стоя. Выйдя из центра, вызвала такси. Ехать три минуты, но представив, что сейчас пойду пешком эти несчастные метры, я поморщилась от резкой боли в висках. Спать, пожалуйста, спать. Автомобиль ехал плавно, мои веки моргали всё реже, а мысли текли все медленней и следующее, что я помню – обеспокоенное лицо таксиста над собой.

– С вами всё в порядке, мисс?

Рассеянно кивнув, я не с первого раза насчитала нужную сумму, наконец, расплатившись, вышла из машины, щурясь от бьющего в глаза света. Пересекая лобби-бар у ресепшен, мне послышалось, что кто-то произнес: «Ева», но, сонно повертев головой, я не определила источник звука и направилась дальше.

– Далеко собралась?

Майк. Чёрт.

– Ты опоздала.

Мысленно простонав – совсем забыла о назначенной встрече – обреченно кивнула:

– Прости, да.

Он не стал устраивать допрос, взял меня за локоть.

– Пойдем, я заказал столик в Ambar Capitol Hill. Тут недалеко.

Лишь усилием воли сохраняя вертикальное положение, я собрала мысли в кучу. Если нам куда-то идти, нужно что-то сделать со своим состоянием.

– Погоди. Кофе. Мне необходим кофе.

Ему не понравилось, что я тяну время, но он, на мгновение нахмурившись, кивнул.

– Хорошо. Тебе какой?

– Эспрессо. Двойной.

Мы сели за один из высоких столиков в ожидании заказа. Я знала, что от меня ждут каких-то слов, но все ресурсы уходили на то, чтобы дышать глубже и держать глаза открытыми. Принесли кофе, густой аромат щекотал ноздри, я сделала глоток, обжигая язык: отвратительно горько. Но бодрит. Взгляд немного распахнулся, сфокусировавшись на окружающей обстановке.

В Майке чувствовалось странное напряжение, не будь я такой уставшей, это подействовало бы на меня, вызвав неукротимое желание оправдываться, но в пограничном состоянии, котором я сейчас пребывала, было восхитительно всё равно. Говорить не хотелось, и я молчала в странно свободном состоянии духа и рассматривала Майка, не сводящего с меня тяжелого взгляда. Что этот представительный элегантный мужчина во мне нашел? Что я в нем нашла, невооруженным глазом же видно, что он деспот? Неужели я так осатанела в одиночестве, что готова терпеть первого встречного, пусть даже и весьма привлекательного? Почему я сижу здесь, как на свидании, хотя больше всего мечтаю оказаться под одеялом, в одиночестве? Моя тактичность граничит с идиотизмом. Пора заканчивать эту комедию. Допив кофе одним глотком, поднялась.

– Я, пожалуй, не пойду на обед.

Он выскользнул из-за стола, перегородил мне дорогу.

– Объясни.

В его голосе уже слышалась угроза, но сейчас она меня не пугала. Конечно, он зол. Таких, как я, у него легион и вряд ли в его иерархии ценностей мы имеем право на слово.

– Не привык, чтобы тебе отказывали?

На эту колкость ушли остатки сил. Майк стоял слишком близко, такой высокий и широкий. От его рубашки пахло табаком и сахарными вишнями, вдохнув пьянящий аромат, я прижалась щекой к жесткой крахмальной ткани. Так уютно. Я закрыла глаза.

– Что ты…

Он осекся. Нас окружила тишина. Мгновение моргнуло и замерло. Широкая ладонь прошлась по моим волосам. Раз, другой.

– Ты спишь. – тон, которым он заговорил спустя некоторое время, был другим. Растерянным. Нежным.

– Угу. – не размыкая век, пробормотала я.

– Ты должна была сразу мне сказать. Я решил, что…

– Угу.

– Пойдем, бедная овечка. Я отведу тебя в кровать.

Обхватив за талию, он буквально тащил меня. Я, положив голову на твердое плечо, не сопротивлялась, продремав поездку в лифте и путь по коридору. Найдя в сумочке ключ-карту, он завел меня внутрь, начал раздевать. Его осторожные движения смешили меня, я несла всякую чушь, вела себя хуже пьяной, висла на нем и всячески мешала.

Уложив в постель, он поцеловал меня в лоб.

– Сладких снов. Я зайду вечером.

Я схватила его за руку, капризно протянула:

– Поцелуй в лоб? Ты что, мой папочка?

В голубых глазах мелькнул смех. Он склонился к моим губам.

– Тебе повезло, что я не твой папочка.

– А то что?

Вместо ответа он раскрыл языком мой рот, проник глубоко и властно. Ненормальное, неконтролируемое желание вдруг током пробежало по телу. Хочу его. Немедленно. Я обхватила его ногами.

– Не уходи.

С коротким смешком он провел пальцем по моей щеке.

– Позже. Я дам тебе все, что ты хочешь, позже.

Вместо ответа я взяла его за галстук.

– Сейчас.

– Ты хотела спать.

– Я сплю. Ты мне снишься.

– Даже так… – глаза его горели. – А этот твой сон, он неприличный?

– Ужасно. Ужасно неприличный, – промурлыкала я.

И этого ответа было достаточно.

Это так просто – говорить «нет», когда не влюблен. ^[104]

В моем детстве Элена любила повторять, что нельзя спать на закате солнца. «Голова разболится», всегда отмахивалась она от дотошных расспросов, но однажды, когда я особенно её допекла, неохотно признала, что существует суеверие, гласящее, что, когда садится солнце, души усопших торопятся уйти в мир иной и в этот момент могут навредить спящему, забрать жизненные силы.