Онлайн книга «Последняя из дома Романовых»
|
– Не поняла ты, – вдруг шепотом сказал граф. – Чтобы понять это, надо там родиться и жить. Когда она нательный крест палачу отдала, она как бы братом его сделала... – Какие странные брат и сестра – палач и жертва... – Опять не понимаешь... простила она его. Простить на плахе – ох как это по-нашему! – Ну, и в заключение, граф, мой подарок еще одно имя. Я вам прежде сказать обещала – имя учителя, вывезшего из России дочь Елизаветы... меня вывезшего... Дитцель! – Вправду Дитцель! – задохнулся граф. – Но я обещала только одно имя, – рассмеялась она. – А наговорила... Полно, хватит. – Но подожди, – торопливо продолжал Орлов, – я слыхал, что этот Дитцель действительно вывез за границу дочь Елизаветы... Но при дворе говорили: ее зовут Августа? Она молчала. – Я слыхал: вывезли ее из России вместе с племянником отца ее Разумовского? Она молча, с улыбкой смотрела на возбужденного графа. – Дараган была фамилия племянника, – сказал он. – И Дитцель назвал ее за границей Августа Дараганова. Да немцы в Тараканову ее передела ли для благозвучия. Августа Тараканова... Но как Августа Тараканова в Елизавету-то превратилась?! – А... может, тоже для благозвучия? – Она расхохоталась. – Вы совсем извелись вопросами. Вот что значит Фома неверующий. Чтобы вас не мучить, я так закончу наш разговор: скоро вы все поймете! Я обещаю рассказать вам все, граф, когда ваша эскадра выступит против узурпаторши. Так ре шили люди, поддерживающие меня™ И она засмеялась и нежно прикоснулась к его лицу. Коляска ехала по городу, играли музыканты... «Но откуда она про Дитцеля знает? И про Шмидтшу? Ляхи рассказали? Готовили ее? Но времени выяснять уже более нет. В Петербурге, чай, уже... Неделя блаженства закончилась, Ваше сиятельство». В дворцовом саду адмирал Грейг докладывал Орлову: – Большой ропот среди моряков, Ваше сиятельство. Дисциплина стремительно падает™ Орлов молча передал Грейгу запечатанный пакет. – Возвращайтесь на корабль, адмирал. Пакет вскроете на корабле, там мои подробные инструкции. В ближайшее время дисциплина на кораблях не будет внушать опасений... Грейг откланялся. И тотчас в саду появился Рибас: – Все ее бумаги в бауле, их охраняет Доманский. Когда он уходит из дома, к баулу приставлен верный слуга, чех Ян Рихтер. Пытаться похитить бумаги бессмысленно. – И не надо. Думаю, что там ничего нет. Так что... – И Орлов замолчал. – Да, – вдруг сказал Рибас, – хочешь – не хочешь... – Он вздохнул. – Дьявол ты, Осип Михайлович, – глухо сказал Орлов. – Ступай... Орлов медленно шел через анфиладу дворца. Остановился перед зеркалом. Глядел, усмехался на свое отражение: – Как он сказал? «Не хочешь...» Не хочешь... Самозванка она. Это точно. А если б не самозванка была? Человек в зеркале печально усмехнулся. – Вот в том-то и дело, – сказал граф отражению. – Только самолюбие свое тешил. А на самом деле конец игре точно знал. Потому как на самом деле – холоп ты, давно холоп! Она сидела у камина. На столике стоял шандал, сделанный когда-то для нее князем Лимбургом. Шандал был зажжен, и на экране она так же сидела у камина. И у ног ее, как на экране, на маленькой скамеечке пристроилась камеристка Франциска фон Мештеде. Слуга доложил – и быстрыми шагами вошел, почти вбежал Орлов. Он протянул ей бумагу. – Депеша! Из Ливорно! Злая драка в городе! Англичане, союзники наши, и мои моряки сильно пьяные были. Раненые и убитые с обеих сторон». Волнения на кораблях... Хотят жечь английскую эскадру. А у меня в адмиралах англичанин Грейг. Бунт назревает! – Он мерил залу своими огромными шагами. – Я выезжаю в Ливорно. Немедля. – То есть как? – сказала она капризно. – Значит, вы можете вот так уехать? Оставить меня? – По-моему, вы забыли, Ваше императорское высочество: кроме любви, нас связало и нечто другое. Я не могу потерять эскадру накануне... – Боже мой, я действительно все забыла! Она поднялась с кресла и сказала величественно: – Это знак судьбы. Пора начинать. Я еду с вами в Ливорно. – Пора начинать,– как эхо, повторил граф.– Но учти: условие будет... Она сразу стала настороженной. – Мы повенчаемся в Ливорно, – сказал граф. – И, как положено внучке Петра, венчать нас будет православный священник... – Православный священник – в Ливорно? – Есть! У меня на корабле есть, там и повенчаемся. Это будет началом восстания. Сразу после венчания я объявлю флоту свою волю. Твою волю. Она задумалась, долго глядела на него. Затем сказала: – Ну что ж... ты прав... Святое дело зовет – и будь что будет! Поцелуй меня! Он целовал ее бесконечно, безумно. – Вот теперь я верю, – сказала она смеясь. – Все будет... ХРИСТЕНЕК ЧИН МАЙОРА На следующий день в покоях принцессы появился Христенек Он стоял у камина, ожидая выхода принцессы, когда услышал приближающиеся шаги и отрывистый разговор. – Можно обманывать днем, но не ночью, – говорил голос принцессы. – И все-таки ты сошла с ума, – отвечал мужской голос – Запомни: сошел с ума тот, кто влюблен. А он влюблен, и безумно – уж в этом я разбираюсь. Влюбленный – всегда глуп. «На забаву нам и созданы глупцы». – Но, умоляю, будь осторожна. – Рискнем... Тем более это наш единственный шанс. Все или ничего! Рихтера оставишь здесь с бумагами. Сами поедете со мной. На худой конец... Христенек громко кашлянул. Голоса замолкли, и через мгновение в залу торопливо вошла принцесса. – Что вы тут делаете, милейший? – Слушаю то, что мне слушать не положено. На вашем месте я рассчитал бы слуг: в дом может войти всякий. Принцесса молча, пристально смотрела на него. – Я пришел просить вас об исполнении слова, – усмехнулся Христенек – Вы обещали похлопотать перед графом о майоре Христенеке. На корабле готовят свадьбу, это будет самое время для подобной просьбы. Она молчала – Кроме того, – продолжал Христенек, – раньше у вас не было денег, у меня были. Но теперь, к сожалению, наоборот... Принцесса с облегчением вздохнула, подошла к шкатулке и вынула мешочек с золотом. – Сдается, что вы большой плут, мой юный друг! – Это не так плохо, – сказал Христенек, – иметь своего плута при графе. Но это будет стоить хлопот о чине. И денег. Много денег! – Вы будете майором, – засмеялась принцесса и с торжеством обернулась к Доманскому, стоявшему в дверях» |