Книга Часовщик, страница 36 – Геннадий Ангелов

— У меня заканчивается время, — начал я, и остановился. Мне нужно уезжать. И мы больше никогда не увидимся.

Я едва выговаривал слова. Они застревали в горле, не хотели выходить наружу, с трудом, с болью, резали слух. По лицу Светы текли капли дождя, и я вытирал их ладонью, не догадываясь, что это слёзы.

— Расскажи правду, Максим, я всё хочу о тебе знать. Ты женат?

— Нет, не женат.

— Тогда почему мы больше не увидимся?

— Скажи, ты мне веришь?

— Верю. Ты ни разу не обманул меня, и не дал повода сомневаться.

— Спасибо, это очень много, значит для меня. Теперь выслушай, не перебивай, каким бы странным не оказался мой рассказ.

Света кивнула, лицо её стало серьёзным, слёзы высохли, как и тушь на ресницах. Мой рассказ оказался не долгим, я постоянно сбивался, повторял по два раза одни и те же вещи, и когда закончил, то выдохнул с облегчением. Света молчала, и на лице её не отражалось ни каких эмоций. Наконец она взяла меня за руку и посмотрела в глаза.

— Максим, всё, что я услышала не похоже на правду. Нас воспитывали не так. Школа, институт. Я, конечно, читала Жюль Верна, Стругацких, Булычева.

Она замолчала и вздохнула. В этот момент я подумал, что всё это было пустой затеей. Она мне не верит. Я бы и сам, в жизни не поверил в историю с Часовщиком, безвременьем, альтернативными мирами. Дождь закончился, и на небе появилась радуга. Мы шли молча, каждый думая о своём, и с грустью взирая на небо.

— Ладно, пусть это правда. Только авария на ЧАЭС, с нашими специалистами, невозможна. Ты же там не был, не видел, насколько это мощное сооружение. Сколько людей трудилось над проектами станций. И Юрий Гагарин, первым полетел в космос. И промышленность наша одна из самых передовых в мире.

— Света, американцы первыми высаживались на Луне. Я не отрицаю всех достижений Советского Союза. И я не видел станцию своими глазами, ты права, но я видел документальную хронику. И всё, что происходило позже. Это не шутки.

— Значит, в Киеве есть машина времени?

— Нет, не машина времени. И в 2019 году её не изобрели. А вот телефон мобильный есть, я сейчас покажу.

И я вытащил из сумки телефон и включил.

— Будильник, ты же сам говорил.

— Я придумал про будильник. Не мог же я в тот момент сказать правду.

— И тебе надо возвращаться?

— Да. Только я ничего не смог сделать. Чтобы рассказать про трагедию, апрель 1986 года. И это хуже всего. Поверь.

— Ты хочешь об этом рассказать?

— Ну да, ради этой цели я здесь.

— Пусть я не всё поняла из твоего рассказа, и не совсем согласна, но я готова помочь.

— Каким образом?

— Я знакома с заместителем главного инженера ЧАЭС. Анатолий Степанович Дятлов учился с моей мамой, в Московском инженерно-физическом институте, на факультете, автоматика и электроника, и помогал устроиться на станцию.

— Светка, ты чудо! Настоящее!

Я схватил её, обнял и закружил. И чуть было не сбил двух девушек, бегущих в дом культуры, на танцы. Ветер взъерошил волосы Светы, она смеялась, в моих объятиях, и я чувствовал, насколько мы сблизились за последние дни.

— Можем сегодня сходить к нему, и ты всё расскажешь.

В ответ я кивнул, и мы пошли в общежитие. Меня уже знала вахтёрша, после того, как я купил ей, и вручил килограмм конфет «Белочка». Переодевшись, и взглянув на часы, я спросил: Не поздно? Скоро девять часов.

— Максим, завтра понедельник, Анатолий Степанович будет на станции. Всю неделю. Туда провести я тебя не смогу. Это последний шанс. Идём. Он живёт на соседней улице. С женой. Я была у них в гостях один раз. Привозила из Киева, с нашей дачи, от мамы небольшой гостинец. Возьми свой телефон-будильник. Для убедительности.

— Хорошо, только я знаю гораздо больше, о ситуации. И мобильник, это мелочь.

Мы вышли на улицу и столкнулись с Мишей. Бывшим Светкиным ухажёром. Он быстро ретировался с нашей дороги, спотыкаясь, и оглядываясь на меня, как на прокажённого, и даже не поздоровался.

— Видишь, урок пошёл человеку на пользу.

Снова припустил дождь, и мы промокли до нитки. Дверь нам открыл сам Анатолий Степанович, и пригласил в квартиру.

— А я как раз собрался чайку выпить, молодые люди. Составите компанию? В девять часов программа «Время», по телевизору, не хочу пропустить.

— С удовольствием, — ответила Света, и представила меня, хозяину квартиры, как своего, близкого друга.

— Ох, Светлана, вижу по твоим глазам, что Максим не просто твой друг.

Анатолий Степанович пригрозил пальцем, и улыбнулся.

— Мама знает? Кстати, как она?

— Мама не знает, о Максиме. Всё хорошо, на даче, собирает урожай.

Анатолий Степанович, был весьма радушным и гостеприимным человеком. Невысокого роста, худощавый, волосы с проступившей сединой, аккуратно уложены расчёской наверх, небольшая полоска усиков, острый взгляд, от которого не скроешься, густые брови, широкий лоб.

На кухне хозяйничала жена Анатолия Степановича, и усадила нас всех за стол. Чай мы пили с малиновым вареньем, и бубликами. Света не останавливаясь, болтала о работе, пока не встретила мой вопросительный взгляд.

— Анатолий Степанович, Максим хотел с вами поговорить.

— Я слушаю тебя, Максим.

Анатолий Степанович закурил и предложил мне сигарету. Его жена нас оставила, и мы остались втроём. Я знал, что нужно говорить, и просто рассказал, краткую биографию инженера. Хозяин дома напрягся, и занервничал. Видно было, что ему не терпится спросить, кто я такой на самом деле, и откуда мне всё известно.

— Вы работали в Комсомольске-на Амуре, там руководили лабораторией, № 23. Это секретная лаборатория, и занималась она, тем, что снаряжала атомные подлодки ядерными реакторами.

— Вы из КГБ, Максим?

Анатолий Степанович встал, и собирался нас выставить за дверь. Это было написано у него на лбу.

— Не горячитесь, Анатолий Степанович. Я не из КГБ, и пришёл как друг. Лучше возьмите ручку, тетрадь, и запишите, то, что я скажу. Это вам сможет пригодиться и спасти жизнь, через много лет.

— Чёрт побери, кто вы такой?

Его взгляд упал на Свету, ожидая объяснений.

— Анатолий Степанович, — сказала Света, послушайте Максима. Я сама в некотором шоке, но мне кажется, что он говорит правду. Даже больше, я уверена в искренности и правдивости слов Максима.

— Я продолжу, с вашего позволения? Так вот, работая на заводе, во время аварии, вы получили дозу радиации. Ваш сын, умер в возрасте девять лет, от лейкемии. В ночь 26 апреля, 1986 года, вы будете старшим на станции, во время испытаний.