Онлайн книга «Принц Модильяни»
|
Отлично, автопортрет закончен. Еще одна работа Модильяни завершена. Я все еще один. Жанна пока не вернулась, а в пустой квартире на рю-де-ля-Гранд-Шомьер холодает. Уголь закончился. Пожалуй, я нарушу данные мне предписания и пойду прогуляюсь. Как хорошо снова быть среди людей, встретить друзей! Я в «Ротонде», все подходят ко мне поздороваться. Я заказал шоколадный торт и кофе. Кики садится рядом со мной. Она молчит. Мы сидим в тишине, она смотрит на меня и бросает недоверчивый взгляд на торт. – Ты заказал торт? – Да. – И кофе. – Да, только кофе. Зато здесь есть ты, Кики, и ты прекрасна. – Не могу сказать то же самое о тебе. – Я знаю. – Как ты себя чувствуешь? – Хорошо. – Ты врешь. – Нет, я правда хорошо себя чувствую. – Ты похудел. – Ты так и будешь говорить мне гадости? Лучше расскажи мне сплетни, мне не хватает парижской светской жизни. – Она все та же, ты ничего не теряешь. А я вот узнала, что твои дела идут хорошо. – Правда? Даже я сам не знал этого. Кто-то должен был сообщить мне. – Лондон, Брюссель, Нью-Йорк… Ходят слухи, что твое творчество ценится и что ты написал много картин за последние месяцы. Тебя и правда почти не видно на публике. – Кики, тогда, раз уж ты все знаешь, объясни мне, почему у меня нет ни гроша. – Я в этом не разбираюсь. У тебя есть посредник, спроси у него. – Он дает мне деньги на жизнь, Жанна с дочкой живут в его доме, он всех обеспечивает необходимым. – Значит, он тебя содержит. – Да, но у меня нет денег! – Может быть, это для того, чтобы ты не потратил деньги на пагубные привычки? – иронично замечает Кики. – Кто платит аренду за твою квартиру? – Леопольд. – Зборовский – порядочный человек. Ты ему не доверяешь? – Я не вижу счетов, я ничего не знаю… Кики, я устал. – Меня впечатляет, что ты ешь торт и запиваешь его кофе. – Мне установили железные правила. – Судя по тому, как ты выглядишь, они тебе не помогают. – Мне нужно выпить немного абсента. – Я тебя угощу, если хочешь. – Не искушай меня. – Хорошо, никакого абсента. – Ты так легко сдаешься? Вот так сразу? Что ты за искусительница такая? – Я передумала. Не хочу ссориться с Жанной, Збо, твоим врачом и остальными, кто заботится о тебе. – Как было хорошо, когда обо мне заботилась ты. – Не говори ерунды. Теперь у тебя есть дочь и скоро родится еще один ребенок… С такой, как я, у тебя ничего бы этого не было. – Возможно, я был бы более беззаботным. Я ей улыбаюсь – и вдруг начинаю кашлять. Я подавился куском торта, что вызвало неистовый приступ кашля. Кики обеспокоена. Я не могу сдержаться, и это не обычный кашель, это нечто похожее на ослиный рев. Многие посетители обернулись посмотреть, что происходит. Я сгибаюсь, задеваю столик и опрокидываю чашку кофе. Я чувствую, что задыхаюсь. Кики взволнована, она встает и стучит рукой мне по спине. Постепенно кашель утихает, но я чувствую во рту что-то твердое, как камень. Я подношу руку ко рту и выплевываю этот загадочный предмет. По ошеломленному взгляду Кики я понимаю, что это такое. – Это зуб. Кики удивленно и взволнованно смотрит на меня и не знает, что сказать. – У меня выпал зуб. Я испытываю отчаяние и стыд и тайком кладу выпавший зуб в карман пиджака. Я разваливаюсь на части. Мое тело меня покидает. Я неумолимо приближаюсь к гибели. Я смотрю на оставшийся на тарелке торт и ощущаю все унижение и определенность моего заката. Резким жестом я сметаю все со стола. Тарелка разбивается о стену. Я встаю и, опрокидывая столы и стулья, направляюсь к выходу под ошеломленными взглядами присутствующих. – Амедео, остановись. Я слышу за спиной легкие шаги Кики. Я выхожу на тротуар, Кики меня догоняет. – Остановись, прошу тебя. У меня даже нет сил, чтобы освободиться от ее хватки. – Успокойся, не случилось ничего страшного. – Ты не понимаешь? Мой организм рассыпается. – Успокойся. – Уже невозможно успокоиться. – Куда ты собрался? – Не знаю. – Амедео, это всего лишь зуб. – Нет, это всего лишь начало. – Начало чего? – Ты знаешь чего. Вы уже все знаете. Кики не отвечает. – Скажи мне правду, Кики. Мы всегда говорили друг другу правду. Мне нужно это знать. Об этом все знают, да? – Амедео, да тут не о чем знать. Ты думаешь, ты единственный? Многие больны туберкулезом. К сожалению, в этом нет ничего странного. В Париже это не редкость. Возможно, я тоже болею, но еще не знаю об этом. – Кики, кто еще знает? Она не отвечает. – Скажи мне. – Какое это имеет значение? – Для меня – имеет. – Все знают. – Все? – Да, все. Но никто не удивлен. Ты не диковинка, пойми это. Ты не несчастный человек, который подхватил редкую болезнь. Не испытывай к себе жалость. Я знаю людей, кто спокойно живет с этим. – Я люблю тебя, Кики с Монпарнаса. – Ты врешь, как всегда. Я целую ей руки, улыбаясь. – Я всегда тебя любил, потому что ты всегда была искренней, и сейчас ты тоже была откровенна со мной. Поверь мне, Кики, я бы не стал сейчас тебе врать. Я любил тебя. А теперь, прошу тебя, позволь мне уйти. Я хочу уйти отсюда. Я лежу на матрасе, расстеленном на полу, в полумраке, в привычной обстановке, и все то же пламя лампы танцует перед моими глазами. Я давно сюда не приходил, потому что добрые намерения взяли верх. Но сейчас мой язык настойчиво ищет дырку, образовавшуюся в ряду зубов, и я должен унять страх и отчаяние. Я курю опиум и постепенно успокаиваюсь, становлюсь безмятежным. Опиум забирает мою боль и беспокойство. Я знаю, что скоро меня ничего не будет интересовать, даже я сам. Но если я должен сдаться болезни, я сделаю так, чтобы сначала сдалось все то, что существует вокруг меня. Мне не нужно ничего, кроме как сидеть спокойным в этом темном углу, отстранившись от шума людских голосов и необходимости существования. Здесь все замедляется, и я могу найти покой в том, чтобы не желать ничего, даже жить. Ничто не дает такого превосходства над жизнью, как безразличие. |