Онлайн книга «Принц Модильяни»
|
Я хочу использовать каждую деталь во вред Микели, поэтому я еще раз пытаюсь поставить его в затруднительное положение: – Нина – особенная девушка, верно? Вы же согласны со мной в отношении ее достоинств, иначе вы бы не взяли ее на работу. – О каких достоинствах ты говоришь? – Обо всех, которыми Нина обладает и которые вы не могли не заметить. Единственная, кто приходит на помощь маэстро, – это моя сестра. Маргерита невозмутимо продолжает поддерживать нашего гостя: – Дедо… ты отдаешь себе отчет, что ты оскорбляешь маэстро? – Нет, не отдаю. – Твои намеки неприятны. – Это не намеки. Нина – воспитанная, милая девушка, она неутомимо работает и обо всех заботится, кроме того, она очень красивая. – И что? – А то, что все ее… ценят. – Ты немного больше, чем остальные, если я не ошибаюсь. – Мне просто повезло больше, чем остальным. – Зато ей повезло меньше. – Маргерита старается быть еще более неприятной, чем она есть. Моя сестра саркастично улыбается – и я боюсь, что понимаю ход ее мысли. Маргерита намекает на возможность заражения девушки по причине близости со мной. Когда мне напоминают о болезни – я бы предпочел, чтобы это было по веской причине. Сейчас эта фраза неуместна. Всю свою злость я выливаю на Микели. – Маэстро, скажите, почему вы решили вовлечь мою семью в это дело? Микели встает с кресла и пристально смотрит мне в глаза. – Я больше не желаю тебя видеть на своих занятиях. – А вы не могли мне это лично сказать? Так было бы проще. – Твоя наглость не имеет границ. – Да, она уступает только вашей зависти. Все ученики заметили, как вам было досадно, что Нина разговаривала с учениками и ей нравилось наше общество. – Это простые меры предосторожности. Все знают, что может произойти, если оставить солому рядом с огнем… – Солома рядом с огнем загорается, это точно. Дело именно в этом. А вы – солома или огонь? Или только мы, ученики, рискуем обжечься? Маргерита тут же набрасывается на меня: – Что ты себе позволяешь? – Я не желаю с вами говорить. – Это не ты будешь решать! – Повторяю: я не собираюсь с вами говорить. И не читайте мне нотации про секс, ведь вы даже не знаете, что это такое. – Ты думаешь, достаточно несколько раз побывать в борделе, чтобы это узнать? Моя мать прерывает нашу перебранку, повышая голос: – Сейчас же прекратите, оба! Замолчите! Она переводит взгляд на меня и начинает допрос: – Сколько длится эта история? – Пару месяцев. – Ты помнишь, что мы должны были уехать? – Да. – Ты попросил меня подождать, ты захотел отложить поездку, ты придумал тысячу причин… все из-за этого? Чтобы быть с этой девушкой? – Да. – Ты влюблен? Я не знаю, что ответить. Микели буквально нависает надо мной в ожидании узнать все подробности, включая самые интимные. – Дедо, ты мне ответишь? – Мама, я не знаю. Со мной этого никогда не случалось. Что означает быть влюбленным? Я знаю только то, что мы бы хотели всегда быть вместе. – Даже ценой откладывания путешествия, которое мы запланировали? – Да. – Девушка может быть беременной? – Нет. – Почему нет? – Я уверен. В этот момент в разговор вступает Микели: – Как ты можешь быть уверен? У вас не было полового акта? Вот он, тот долгожданный для него вопрос. Требование подробностей. Я – с определенным удовлетворением – не упускаю возможности ответить: – Да, конечно, был. Много раз. Микели обессиленно падает на стул. Я продолжаю: – Но не произошло ничего такого, чего вы опасаетесь. Микели трет лицо. – Что я теперь скажу ее семье? Моя мать наконец бросает на этого жалкого мужчину взгляд, полный нетерпимости: – Маэстро, вы ничего не скажете. – Простите, синьора Гарсен, я не расслышал? – Вы прекрасно слышали. Нет никакой необходимости разговаривать с ее семьей. – Но это моя ответственность! – Вовсе нет. Это история двух подростков, которые подверглись соблазну. Они ровесники. Тут не замешан никто из взрослых, никто не воспользовался чужой наивностью, не было никакого насилия и никакой несправедливости. – Но как?.. Вы слышали, что сказал ваш сын? Он сам признался, что девушка была девственницей. – Вот именно, была. Наступает длительное молчание, во время которого все наблюдают друг за другом. Микели выглядит растерянным и опечаленным, но мне кажется, что больше всех приведена в замешательство Маргерита. Она, очевидно, ожидала от мамы, что та займет более решительную позицию против меня. – Через неделю мы с Амедео отправимся в путешествие и длительное время будем находиться вдали от Ливорно. Я делаю попытку сопротивления. – Нет, мама… – Помолчи. Ситуация наладится. Девушка вернется к своей обычной жизни, а у вас, маэстро, будет возможность проконтролировать, чтобы не было негативных последствий произошедшего. – И я должен быть этим удовлетворен? – Да. Вы не отец этой девушки. – Но я несу за нее ответственность! – За что именно? За ее личную жизнь? За ее физическую неприкосновенность? За ее девственность? Вы хранитель ее девственной плевы? Микели вскакивает со стула. – Синьора Гарсен! Вы меня оскорбляете. – Это вы оскорбляете мой интеллект – а для меня это неприемлемо. – Я больше ни секунды не останусь в этом доме. Маргерита испытывает безудержную потребность поддержать несчастного мужчину: – Маэстро, извините, у нас не было намерения вас оскорбить. Мама не хотела. Но моя мать – точно не та, кого заставит замолчать собственная дочь. – Маргерита, я, кажется, не спрашивала твое мнение. – Мама, это нелепо, что ты всегда защищаешь своего сына! – Я его не защищаю, я смотрю на факты и полагаюсь на свой опыт. А теперь и ты помолчи. Микели, человек нерешительный во всем, стоит и не уходит, хотя оставаться он был не намерен. |