
Онлайн книга «Дело бывшей натурщицы»
– Частично. – А прежде вы не изучали живопись? В художественной школе или?.. – Это не та живопись, – не дала она закончить ему вопрос. – Я делаю портреты. – Я полагал, что и этому надо учиться, – удивился Мейсон. – Я это делаю по-другому. Беру фотографию, сильно увеличиваю ее и печатаю, чтобы получился всего лишь размытый контур. Затем покрываю его прозрачной краской. А потом заканчиваю портрет маслом. Довольно неплохо получается. – Но Олни больше интересовался вашей… Она улыбнулась: – Я думаю, его интересовало мое отношение к искусству, жизни… Возможно, то, что в недавнем прошлом я была натурщицей. – И каково это ваше отношение? – Ну, если вы модель и позируете художникам, то к чему скрывать? Я терпеть не могу лицемерия… Так вот, однажды, во время сеанса у одного художника, мы разговаривали с Олни о его жизненной философии, о том, как я понимаю жизнь… И после этого он пригласил меня на вечеринку. – Это тогда зашел разговор о картине? – Нет, это было намного позднее. – Хорошо. Расскажите о вечеринке. Вы разговаривали с Дюрантом? – Да. – Он говорил о картинах Олни? – Нет, не о картинах Олни. Он обсуждал своих коллег или, точнее, конкурентов. – И Лэттимера Рэнкина? – Да, о нем главным образом и шел разговор. – Можете вы припомнить, с чего все началось? – Я думаю, Дюрант хотел произвести на меня впечатление. Он был… ну, мы были на палубе, и… он пытался ухаживать за мной. Дело в том, что я очень хорошо отношусь к мистеру Рэнкину. По-моему, Дюрант, почувствовав это, решил как-то скомпрометировать его в моих глазах. – Продолжайте. – Говоря о мистере Рэнкине, он сделал несколько замечаний, которые я бы сочла немного, ну, немного… Я бы назвала их язвительными, если бы речь шла о женщине. – Но он не женщина, – заметил Мейсон. – Определенно нет. – Насколько я могу догадаться, руки он держал все это время не в карманах? – У мужчин руки редко бывают в покое, – заметила она небрежно. – Его были настойчивы. – И затем? – Я сказала, что мне нравится мистер Рэнкин, что у нас дружеские отношения, на что Дюрант ответил: «Хорошо, любите его, если вам так хочется, как друга, но никогда не покупайте у него картин. Можно влипнуть». – И что вы на это ответили? – Я спросила, что он имеет в виду. – И что он ответил? – Он сказал, что Рэнкин или не разбирается в искусстве, или надувает своих клиентов и что одна из картин на этой яхте, проданная Рэнкином Олни, – поддельная. – Вы спросили какая? – Да. – И он ответил? – Да, Филипп Фети, та, что висит в главном салоне. – У него приличная яхта? – Да, вполне. На ней можно отправиться куда угодно, хоть вокруг света. – Олни ходит в кругосветные плавания? – Не думаю. Он иногда отправляется в круизы, но в основном использует ее для вечеринок, где… где он может развлекать своих приятелей-художников. Он проводит на борту очень много времени. – А дома его друзья не бывают? – Не думаю. – Почему? – Наверное, жена не одобряет. – А вы встречались с ней? – Определенно нет. – Но вы хорошо знакомы с Олни? – Да. – Так… – сделал паузу Мейсон. – Рискую показаться невежливым, но вынужден это сделать. Вам предстоит давать свидетельские показания. – Но я этого не хочу. – Боюсь, что теперь вам уже придется это сделать. В суде вы повторите то, что сказал Дюрант. А теперь мне необходимо знать, могут ли во время перекрестного допроса вскрыться какие-то вещи, касающиеся лично вас и которые вам не хотелось бы обсуждать. – Это будет зависеть от того, в какое русло будет направлен допрос, – твердо сказала она, посмотрев в глаза адвокату. – Мне двадцать девять лет. И я не думаю, что найдется девушка моего возраста, которая… – Минуту, – прервал ее Мейсон, – постарайтесь не понять меня превратно. Я перехожу к конкретным вопросам. Связывает ли нечто большее, чем дружба, вас и Лэттимера Рэнкина? Она непроизвольно рассмеялась: – О боже, нет! Искусство для Лэттимера Рэнкина – это все: его мысли, мечты и даже пища. Я для него только художница. И он, как друг, помог мне с заказами на несколько портретов. Мысль о какой-то любовной связи в голове Лэттимера Рэнкина – это что-то невероятное. Нет, мистер Мейсон, определенно нет. – Хорошо, – продолжал Мейсон, – тогда еще вопрос: а с Отто Олни? Ее глаза немного сузились. – А в нем я не уверена. – Но каким-то образом ухаживать за вами он пытался? – Пока не могу сказать ничего конкретного. Но уверена, что он не оставляет без внимания девушек с хорошей фигурой. А у меня хорошая фигура. – Вам приходилось оставаться с ним наедине? – Нет. – И никаких разговоров на эту тему? – Нет, только… ну, я думаю, если бы мы остались одни, он не тратил бы времени зря. – А почему вы так думаете? – Мне это подсказывает мой опыт. – Но вы же не оставались с ним наедине? – Нет. – И он не пытался ухаживать за вами? – Нет. – Давайте постараемся правильно понять друг друга, – сказал Мейсон. – Это как раз то место, где непонимание недопустимо. Я незнаком с этим Дюрантом, но если он ввяжется в драку, то непременно привлечет детективов. Они переворошат все ваше прошлое, так же как и настоящее. – Правильно ли я понимаю, мистер Мейсон, – начала она, глядя в глаза адвокату, – что против меня может быть использовано только то, что имеет отношение к Рэнкину или Олни? – Или к эксперту Джорджу Лэтэну Хауэлу, – уточнил Мейсон, заглянув в свои записи. – Ну что ж, мистер Хауэл – очень милый человек. |