Салливан чуть прищурил глаза. Вокруг и правда было много крови. А еще стонов и криков. Он только сейчас обратил внимание на то, как тонко всхлипывает юнец с проколотым пахом, уже заметно ослабев. Как протяжно подвывает наемник с перебитым позвоночником, бессильно загребая землю скрюченными руками, вырывая новые и новые пучки зеленой травы. Одна из лошадей тоже еще подавала признаки жизни, то и дело оглашая остров пронзительным ржанием.
— Но мясники опасны только баранам, — продолжил лучник, проглатывая окончания слов. — Тем, кто сам идет на убой, — только закончив говорить, он пустил стрелу, звучно вбившуюся между плотно подогнанными досками щита.
Темное жало пробившегося на уровне глаз наконечника — глядело на Салливана будто любопытная крысиная мордочка. Он хрипло хохотнул, предвкушая потеху.
Настичь осторожного наемника было непросто. Высокий, долговязый, в простом кожаном нагруднике и с легким луком — он был куда подвижнее тяжеловооруженного рыцаря в полных латах. Висевший за его спиной колчан со стрелами, казалось, был неистощим. Все дело в том, что стрелял крысомордый не часто. Несколько раз обойдя остров из конца в конец, он не выказывал никаких признаков усталости или невнимательности. Когда Салливан открывался чуть больше обычного — быстро и точно пускал стрелу, натягивая тетиву отработанным, мощным движением и практически не целясь. Верхняя кромка массивного щита, особенно правый угол, уже была выщерблена словно ударами топора. Рыцарь жалел, что не взял с собой шлема. Очередной выстрел, намеренно сделанный точно в середину щита, пробился между досками, ощутимо ткнувшись в левое предплечье. Латная перчатка выдержала удар. Салливан никогда не экономил на оружии и доспехах. Почувствовав заинтересованный, особенно внимательный взгляд наемника, он опустил щит чуть ниже линии глаз и отрицательно мотнул головой. Нижняя часть лица рыцаря оставалась скрыта, но лучник понял, что он улыбается.
— Зря скалишься, старик. У меня еще куча попыток.
Очередной выстрел едва не достиг цели. Стрела рассекла воздух в каком-то дюйме от макушки Салливана.
— Так сжалься над бедолагой! — рыцарь мечом указал на уже охрипшего бойца с рассеченным позвоночником. Было видно, что теперь в крови даже его руки, но раненый продолжал цепляться за острую осоку, в тщетных попытках куда-то отползти.
— Ага… Щ-щ-щас! — крысомордый изобразил вызывающий жест, во всем мире означающий примерно одно и то же.
— Боишься? — Салливан на мгновение опустил щит, провоцируя противника. — Правильно боишься. Ведь твоя куча все меньше. Ну ничего… ничего…
Снова укрывшись за щитом он двинулся вперед. Раненый, хрипящий и постоянно сплевывающий наемник, копошился как раз между лучником и рыцарем. Крысомордый пренебрежительно ухмыльнулся, легкими шагами отдаляясь на безопасное расстояние. Он надеялся, что противник ненадолго отвлечется, добивая раненого, возможно чуть откроется…
Проходя мимо обездвиженного наемника, Салливан даже не взглянул вниз. Тяжелый сапог с отчетливым хрустом вмял в землю руку, изрезанную осокой. Невнятное бормотание переросло в визг, потом в хрип, потом в кашель. Рыцарь не обращал на это внимание, неотрывно следуя за отступающим лучником.
Они кружили по островку, вытаптывая все новые и новые тропинки. Стоны и всхлипы умирающих звучали все тише. Солнце клонилось к западу. Внимание крысомордого, в очередной раз меняющего направление, привлек хорошо различимый шорох, доносящийся из зарослей камыша. Он кинул быстрый взгляд на противника, явно ускорившегося, чтобы отрезать его от источника шума.
— Опусти лук, кретин, — Салливан замер на месте, не приближаясь к наемнику, чтобы не спровоцировать на выстрел. — И целься в меня, а не в коня. Да-да, ты молодец, нашел его. Но подумай, хорек безрукий, как будешь до своих добираться, если вдруг я тебя не зарублю? А? Пешком что ли догонять? Давай так — конь нужен обоим. Так что без глупостей, — крысомордый коротко кивнул, соглашаясь. — В-о-от. А ты не такой тупой, каким кажешься. В награду я тебя придушу… быстрее, чем собирался.
Салливан не шутил. Действительно стоило торопиться. Жеребец зашевелился потому, что средство переставало действовать. А значит и у рыцаря скоро начнут иссякать силы. Готовя составы, он рассчитывал время действия, теперь необходимо было в него уложиться. Ноги заработали быстрее. Явно удивив врага, Салливан перешел на бег. Набрать большую скорость не позволял щит, но и такой темп выдерживать долго, сохраняя при этом необходимую осторожность и внимательность — было очень непросто. Два вдоха через рот — выдох через нос, два вдоха — выдох, два вдоха — выдох… Наемник отбегал, без видимых усилий переставляя длинные ноги. Но когда он оказывался достаточно близко — можно было различить крупные капли пота и липнущие к лицу волосы. Внезапный выстрел из неудобного положения ушел ниже щита, ныряя в траву и ударяя по голени. Наконечник лишь звякнул о поножи, не причинив вреда, но рыцарь негромко рыкнул и, чуть припадая на левую ногу, быстрее забухал сапогами. Крысомордый торжествующе осклабился, щуря крохотные глазки. Петляя из стороны в сторону, он выстрелил по ногам еще трижды. Салливан отзывался короткими, невнятными оскорблениями.
На очередном повороте он споткнулся, быстро закрывшись щитом встал на одно колено. Громко сплюнул. Осторожно выглянув сбоку — чуть не получил стрелу в глаз. В последний момент дернув головой, спрятался за крепкую сосновую доску. С еле слышным кряхтением поднялся на ноги. Любой другой человек не услышал бы крадущихся шагов наемника, заходящего слева по короткой дуге. Не услышал бы и Салливан, покружи они еще какое-то время… Неосознанно потерев левое предплечье, рыцарь вдруг выскочил из-за щита и рванул вперед, кое-как прикрывая лицо правой рукой.
Крысомордый выстрелил, тяжелый трехгранный наконечник пробил стальные наручи, но вошел неглубоко, всего на половину длины. Салливан никогда не экономил на доспехах и оружии… И, разумеется, его не остановило пустяковое ранение. Несясь так, что клочья травы вылетали из-под ног, он молча мчался на врага.
Внимательные свето-карие глаза напряженно оценивали все уменьшающееся расстояние. Возможно, времени хватило бы еще на один выстрел, но уверенности, что он остановит цель — не было никакой. Видя, что вместе со щитом рыцарь бросил и меч, наемник потянулся к рукояти длинного охотничьего ножа. Но в последний момент жесткие, грубые черты лица переменились. Развернувшись, он что было сил бросился к камышам.
Но то ли этих сил не хватило, то ли крысомордый просто не успел набрать скорость — плечистый, массивный рыцарь в полной броне сшиб его с ног будто огромное железное ядро, пущенное из катапульты. Пропахав солидную борозду в сырой земле, наемник тем не менее не отказался от борьбы и с отчаянной яростью загнанного зверя принялся вырываться и молотить оказавшегося сверху противника.
Салливан не торопился. Мелькающие тут и там сильные, жилистые, длиннопалые будто у мерзкого упыря руки — совершенно его не беспокоили. Заслонившись от нового удара, рыцарь поймал наемника за кисть. Крутанул, словно вырывая кусок из каравая. Слыша приглушенный хруст, слабо улыбнулся. Его бой закончился вместе с бегом. С самым быстрым и тяжелым бегом в жизни. Теперь он постепенно успокаивался, приходя в себя, стараясь восстановить дыхание. Бешено извивающееся под ним тело напомнило о рыбе, бессильно бьющейся в руках рыбака. Цепочка ассоциаций привела к Остину… Как-то раз, глубокой ночью, он слышал, как парень разговаривает во сне. Что-то о море, о плавании, о рыбе…
