Онлайн книга «Прикосновения зла»
|
Никто не сомневался в успехе и богатой добыче. Нереус представлял, как вернëтся в золоте, оформит купчую у старосты и будет самым молодым домовладельцем в деревне. До исполнения мечты было рукой подать. Корабль поймал ветер в паруса и стремительно приближался к поморским водам… – Чистокровные поморцы зовутся тланами, – рассказывал по вечерам келевст. – У них волосы черные и густые, как конские гривы, глаза похожи на маслины, кожа бледная, за ушами можно нащупать жабры. У мужчин не растут ни борода, ни усы. Ступни всегда холодные, будто лягушачьи лапы. От смешанных браков тланов с людьми рождаются дети без жабр, но чернявые и светлокожие. Таких много и в Поморье, и в Итхале. Даже наш Император на шестую часть тлан, по прабабке. После этих слов келевст обычно чертил пальцем в воздухе священный символ Дэйпо: – Тланы утверждают, будто состоят в родстве с Пеннобородым, якобы их кровь – божественный ихор. Семьсот лет назад они вышли на сушу, когда извержение вулкана уничтожило их подводные города. Они явились как беженцы, но быстро обосновались в Поморье, расплодившись, словно кролики. Помощник капитана презрительно цокал языком: – Тланы почитают Пеннобородого. Они понимают язык лошадей, украшают дома сосновыми ветвями, носят голубые, синие и фиолетовые одежды с узорами, символизирующими воду. Любят золото, серебро и жемчуг. Заносчивы. Тщеславны. Ленивы. Оттого держат при себе много рабов со всех концов света. – Даже из Геллии? – Конечно. В Тарксе невольников гораздо больше, чем свободных граждан. У знатных тланов может быть до тысячи клеймëнных прислужников. Нереус качал головой: – Как они справляются со столькими рабами? – Жестокостью. Унижением, пытками и наказаниями за малейшую провинность. – Хорошо, что у нас другие обычаи и законы. – Ненадолго, – кривил рот келевст. – Пока Император занят Афарией и покорением северных дикарей, он не глядит в сторону Геллии. Но однажды напомнит нам, кто есть власть и как всем надлежит жить. – Не хочу об этом думать. – Не думай. Просто прими к сведению. – Если я убью тлана… – Голос Нереуса терял твердость. – Это ведь… не как убить человека, правда? – Конечно! – успокаивал келевст. – Вали рыбоглазых без жалости! Нечего им делать на суше! Только представь, сколько людских кораблей они потопили, пока жили в морской пучине и набивали свои сундуки! Прошла неделя с момента отплытия. Тёмной беззвëздной ночью, когда Нереус видел сладкий сон о родных краях, кто-то резко толкнул его в плечо: – Подъём. Лихтиец широко распахнул глаза: – Что? – Тихо, – Шикнули на него. – Враг близко. – Враг? Пиратская диера шла без сигнальных огней, словно призрак, скользящий во мраке. Навстречу двигалось пятно жёлтого света… – Торговцы? – с надеждой спросил юноша. – Паукопоклонники, – фыркнул келевст. – Будет жарко. Видя замешательство лихтийца, он схватил парнишку за рукав: – Живее, остолоп. Вниз, на вëсла. Он спихнул Нереуса с лестницы, ведущей на нижний ярус: – Шевелись, дрянное семя. Переборов леденящую волну страха, юноша доковылял до банки и занял свое место. – Эп. Кат. Эп. Кат, – повторял флейтист, ударяя в такт инструментом по ладони. – Ар эп! Декс кат! Нереус вцепился в весло, стараясь не запутаться в командах. Пиратский корабль набирал скорость для таранного удара. – Григ! Григ! – поторапливал лихтийца сосед по скамье. Юноша зажмурился. Наверху тоже работали гребцы, повинуясь командам келевста, и шла подготовка к абордажу. С чудовищным треском диера ударила в борт вражеского судна. Нереус ожидал услышать хруст ломаемых вёсел неприятеля, но противники хорошо подготовились, заблаговременно убрали вёсла и задраили порты кожаными затычками. – Фисо! Назад! Назад, мать вашу под хвост! – заорал флейтист. Нереус наконец понял, о какой жаре говорил келевст. Моряки обоих кораблей принялись забрасывать противников метательными снарядами. Наверху закричали первые раненые, очутившиеся под ливнем вражеских копий. – Фисо! Григ! Лихтиец старался изо всех сил: нужно было как можно скорее сменить позицию и повторить атаку. – Гады! – крикнул с лестницы келевст. – Крепкие, зараза! Готовят проплыв! Хотят поломать нам весла! Нереус мигом вспомнил его рассказы о тактических маневрах поморцев, не раз побеждавших в морских сражениях. Скользящий удар по борту судна преследовал цель лишить соперника весел, обездвижить его корабль, чтобы затем расправиться с командой. Страшась такой участи, лихтиец делал всё, что велел келевст. Только скорость и повторный таранный удар могли спасти их всех. Гребцы, сидевшие на банках, были хмурыми и злыми. Пот стекал ручьями по их лицам. Многие чувствовали, что исход морского сражения уже предрешëн: слишком сильным оказался противник – перестроенный под нужды культистов военный корабль. – Утопят нас пауки… – осмелился высказаться один из пиратов. – Повесят… – с акцентом возразил ему сосед-афарец. – Животы вспорят… – Заклеймят и в колодки… – Братья! – подал голос Нереус. – Неужто мы так просто сдадимся? Разве не за славой, а за гибелью мы плыли так далеко от дома?! – Смирись, – осадил его афарец. – Ты встретил свою шестнадцатую весну, но семнадцатой уже не увидишь. – К оружию! – раздался сверху голос капитана. Его диера, лишившаяся почти всех вёсел по левому борту, превратилась в неповоротливую каракатицу. Судно паукопоклонников издевательски толкнуло её снова и в ход пошли абордажные крюки. – Вот и вороны полетели, – горько выдохнул сосед лихтийца. Абордажные трапы – корвусы – или в просторечье «вороны» – впивались своими металлическими когтями в палубу диеры. Нереус ждал, что гребцы, все как один, поднимутся с мест и ринутся в бой, выручать своих товарищей, атакованных врагом. Но дело обстояло иначе. Часть мужчин смиренно опустились на колени, сложили руки в знак покорности и шептали молитвы. Другие забились в темные углы и тряслись там от ужаса, всхлипывая и стеная. Кто-то достал оружие, грозно махал им перед собой, но никуда не шёл, а лишь неприязненно поглядывал на лестницу. |