Сочувственно вздохнув, я погладила Бегемота по спинке:
– Что уж теперь сожалеть! Прошлое назад не воротишь. Чем пытаться укусить локоток, до которого не достанешь, давай лучше попробуем хоть что-нибудь изменить. Пошли проверим, смогу ли я выйти с территории замка?
Кот раздумывал не более пары секунд:
– Ну, пошли… – И тут же скосил на меня хитрый бирюзовый взгляд: – На ручках понесешь? А про истину в вине расскажешь?
Я хмыкнула и поднялась на ноги, прижимая к себе кота:
– Вымогатель! Что с тобой делать? Отнесу и расскажу. Но имей в виду: вернешь себе привычный облик – и уже ты будешь носить меня на руках!
Бегемот повернул голову и серьезно посмотрел мне в глаза:
– Обещаю.
Одно-единственное слово прозвучало торжественно, как клятва. Гулко упало в пустоту комнаты, и мне даже показалось, будто эхо от него разошлось вокруг как круги по воде. Я неловко поежилась, не в силах отвести взгляд от горящих бирюзовых глаз. И в то же время не зная, что сказать. И стоит ли вообще что-то говорить. Странный какой-то разговор получился у нас с Бегемотом.
Помявшись секунд тридцать, я неловко промямлила:
– Эмм… Хмм… Мда-а-а… – И не придумала ничего лучше, чем спросить: – Куда идти-то?
Как мне показалось, Бегемот тоже пожалел о том, что поддержал мое глупое заявление. И мой вопрос воспринял с затаенной радостью. Встряхнулся, встрепенулся и скомандовал:
– К лестнице, потом вниз, потом через холл прямо! Ну я подскажу, если что! И про рассказ не забудь! – торопливо добавил он.
Фыркнув, я тронулась в путь.
– Собственно говоря, особо объяснять и нечего. Оба выражения правильные, оба существуют. Только выражение «истина рождается в споре» приписывают выдающемуся древнегреческому философу моего мира Сократу. Хотя, как мне кажется, это не совсем верная трактовка. Мне кажется, что мыслитель имел в виду диалог, а не спор. А то, – я криво усмехнулась, – я как-то не представляю, как можно в споре выловить истину.
– Угу-у-у… – протянул кот и поднял на меня бирюзовые глаза: – А про вино?
– А там еще проще: «In vino veritas» – истина в вине. Это выражение принадлежит другому философу Древности – Плинию Старшему. Существует мнение, что древние народы любили решать серьезные вопросы на праздниках, считая, что нетрезвый человек не способен на обман и лукавство. – Я передернула плечами, заставив Бегемота напряженно сжаться у меня на руках. – Как по мне, так это глупость. Ну что могут нарешать пьяные? Еще друг другу морды набьют.
Кот задумчиво подвигал ушами:
– Ты права. Серьезные дела нужно решать только на трезвую и ясную голову.
– Угу. А еще поэт в моем мире очень красиво обыграл это изречение:
«…Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино…»
[А. Блок «Письмо к незнакомке»]
– Красиво… – Бегемот задумчиво посмотрел вдаль.
Так, болтая о глупостях, я незаметно для себя спустилась по лестнице и пересекла холл. А вот у дверей Бегемота пришлось ссадить с рук: двери оказались двустворчатыми и слишком тяжелыми для того, чтобы я смогла их хотя бы приоткрыть одной рукой. И Бегемот магией не смог мне помочь.
Чтобы приоткрыть одну створку двери, мне пришлось двумя руками вцепиться в кольцо, заменяющее тут дверную ручку, упереться пятками в пол и буквально повиснуть на двери всем своим весом. Через пару секунд упрямая преграда приоткрылась на ширину, достаточную, чтобы я смогла протиснуться в нее боком. Что я и сделала.
После рассеянного света помещения полуденное солнце буквально ослепило меня. Пришлось постоять немного, привыкая к яркому свету. Кот, проскользнув в приоткрытую дверь следом за мной, прижался к моей ноге:
– Ну вот. Вот они, ворота. Пойдем?
Глава 6
Почему-то я ожидала увидеть высоченную крепостную стену, мощные ворота и подъемную решетку. Но, когда глаза привыкли к яркому свету, я разглядела перед собой невероятной красоты ажурную вязь кованой решетки. Как будто стебли незнакомых, но очень изящных растений поднялись из земли и переплелись между собой, украсив верх ограды фантастическими цветами. Распахнутые настежь ворота представляли собой дракона, запутавшегося в этих цветах. Я невольно разинула рот и ахнула от такой красоты.
– Нравится? – мурлыкнул у моих ног Бегемот.
– Очень! – выдохнула я.
– Неудивительно. Это гномья работа по эльфийским чертежам. Гномы могут создать из металла что угодно. Но подобное изящество и красота им недоступны. Что, впрочем, не мешает им пользоваться проектами дивного народа. Результат их магии и мастерства перед тобой.
– Мдаа… – Я наклонилась и снова подхватила Бегемота на руки. Кошак не возражал, сразу же прильнув к груди и тихонько замурлыкав. – А здесь есть еще что-то такое же невероятно красивое? Покажешь? – Я все никак не могла заставить себя оторвать взгляд от застывших металлических стеблей и цветов. От дракона, который, казалось, собирал силы для рывка в небо, настолько искусно было выполнено это, сказочное для меня, существо.
Кот на мгновение задумался:
– Подобной ковки больше нет. Но есть и другое, достойное того, чтобы им любовались. Картины. Фрески, мебель, посуда. Я покажу. А сейчас пошли уже попробуешь выйти. Мне любопытно, что из этого получится.
Двор перед входом в сам дворец был, наверное, не особо примечательным. Во всяком случае, при взгляде на него у меня смутно замаячило ощущение дежавю: крупная квадратная плитка под ногами выглядела как брусчатка в моем мире. Между плитами уже пробивалась трава. По бокам от дороги тянулись неухоженные, уже сильно заросшие сорняками клумбы, на которых еще проглядывали яркие цветы. Одни напоминали мне циннию моего мира, которую еще в народе иногда называют «майорами». Другие выглядели точь-в-точь как игольчатая астра. Только невероятных, фантастических оттенков огня. А были и такие цветы, при виде которых моя челюсть сама собой стремилась упасть к ногам. У меня даже слов не находилось, чтобы описать их: нечто невероятно фантасмагорическое, похожее одновременно на какую-то райскую птичку, пучок страусиных перьев и шляпку ультрамодницы.
На полдороги между замком и воротами посредине находился фонтан, делящий дорогу напополам. Ничего необычного или невиданного: просто несколько чаш, поставленных одна в другую, типа тарелок для фруктов моего мира. Вода вытекала из самой верхней, стекала в нижнюю, а когда нижняя переполнялась, то текла ниже и так далее.
Фонтан тоже выглядел неухоженным. Когда я приблизилась к нему, стал виден мусор и листья, частично плавающие на поверхности, частично потонувшие и устилавшие собой дно нижней чаши и бассейна. Наверняка в верхних чашах ситуация еще более плачевная. Бегемот вздохнул:
