– Не знаю в кого превратились садовники, но, судя по тому, что я их больше ни разу не видел, то в каких-то зверей. А ведь раньше тут было очень красиво. Но за садом никто не смотрит, его забивают сорняки. Многолетние цветы и кусты еще держатся, а то, что садовники ежегодно высаживали по весне, уже погибло, не выдержало конкуренции с сорняками…
Я вздохнула:
– Жалко. Но это не самая большая беда. Разберемся с персоналом и наведем тут порядок. – И я решительно обогнула фонтан, направляясь к воротам, более ни на что не отвлекаясь.
У самых ворот Бегемот спрыгнул с моих рук и отошел в сторону:
– Со мной на руках ты точно не пройдешь в ворота, – пояснил он на мой удивленный взгляд. – Пробуй. Я здесь постою.
– А как я пойму, прошла или нет? – нерешительно поинтересовалась я. В последний момент мною вдруг овладели робость и страх. А вдруг выйду, а назад уже не попаду? – Где черта пролегает?
Бегемот хмыкнул:
– Если тебя тоже не пропустит, то ты почувствуешь, не сомневайся. Но если что, я тебе скажу, что ты прошла. А ты в таком случае не отходи далеко, хорошо? – Кажется, кота посетили схожие с моими мысли.
Я согласно кивнула, глубоко вздохнула и сделала шаг вперед.
Шаг. Еще один. И еще. Сердце в груди сжалось в предчувствии чего-то неведомого. Я чуть не споткнулась, когда в отдалении заметила парочку, наверное, крестьян, наблюдающих за мной. Солнце светило за ними и над ними, слепило мне глаза, но мне показалось, что это мужики и что на их ногах лапти. Может, это мое воображение выдает мне желаемое за действительное? Я нервно оглянулась:
– Бегемот, а ты людей видишь? – Я кивком указала направление.
Кошак встал со своего места и сделал пару шагов в сторону, параллельно воротам:
– Крестьяне из селения поблизости. Они часто приходят и в отдалении наблюдают за замком. Почти у всех здесь кто-то есть: дочь, сестра, сын, жених. Вот они и приходят в надежде, что однажды купол рухнет и все вернется на свои круги.
– Ага… – глубокомысленно выдала я и решительно сделала еще один шаг.
На этот раз стоило мне только перенести вес на выброшенную вперед ногу, как у меня появилось ощущение, что я всем телом влипла в какую-то густую и вязкую массу вроде теплого желе. Достаточно упругую, чтобы я не зашиблась. И достаточно плотную, чтобы я не смогла даже шагу дальше сделать. Сколько я ни пыталась, но у меня не получилось больше сделать ни шагу.
– Преграда? – сочувственно спросил у меня Бегемот.
– Будто в матрас или в желе какое-то вляпалась, – я растерянно оглянулась на кота.
– Значит, ты тоже не сможешь выйти за территорию купола. Возвращайся, Алина, – вздохнул Бегемот, – бесполезно. Твой план по найму новых людей неосуществим.
Ненавижу чувство беспомощности и разочарования. Впервые я его испытала, когда в десятилетнем возрасте оказалась в детском доме после гибели родителей. Никто из родственников не пожелал взвалить на себя заботу о сироте, сделав вид, что меня просто не существует на белом свете. Наверное, потому, что у моих родителей почти ничего не было: квартиру, и ту снимали, чтобы не ютиться в двухкомнатной вместе с родителями мамы. Может, там было и еще что-то, но я этого либо не помню за давностью лет, либо не знаю из-за того, что взрослые не обсуждали свои проблемы при ребенке. Но это уже и неважно. Выпустившись из детского дома и выйдя замуж, я попыталась было найти своих родственников и наладить контакт, но… В общем, получив от тетки со стороны отца отказ в такой форме, что прорыдала всю ночь в подушку тайком от мужа, я наутро решила, что лучше всего сделать вид, что у меня и в самом деле никого нет. Оказалось, проще выгрызать себе место под солнцем ни на кого не оглядываясь.
Отвернувшись от ворот и сделав шаг по направлению к замку и Бегемоту, я вдруг ощутила нечто схожее с тем, что ощущала после резкого отказа тетки. Сердце на мгновение сильно сжалось, причиняя невыносимую боль, а потом внутри меня взметнулась языками огня злость. Почему я должна отказываться от своего плана? Только потому, что не могу пересечь проклятый купол? А кто сказал, что я обязательно должна это делать? Почему нельзя позвать крестьян сюда?
– Али-ина-а-а… – подозрительно протянул Бегемот. – А ты не знаешь, случайно, почему мне страшно при виде твоих глаз?
Я нашла кота взглядом:
– Тащи сюда что-то матерчатое! Будем делать флаг, чтобы привлечь сюда крестьян. Я надеюсь, они не слишком трусливы и решатся подойти поближе. Я не готова вот так просто отказаться от своих планов и сложить лапки!
Кот скептически посмотрел на меня, но спорить не стал. Встал и большими прыжками помчался к замку. А я, обшарив глазами замковое подворье, вдруг обнаружила неподалеку от ворот выглядывающую из травы палку и усмотрела в этом добрый знак. Если так легко все получается, я на верном пути!
Замеченная мною палка оказалась держаком чего-то вроде сапы. Наверное, бедного садовника магия принца застала в момент работы, и он уронил инструмент там, где стоял. Повертев инструмент в руках, я решила, что это даже к лучшему, что мне попалась сапа, можно ткань навертеть на сам инструмент и не искать, чем бы его привязать.
– А зачем тебе мотыга? – раздалось за спиной от запыхавшегося кошака. Кажется, Бегемот всю дорогу туда и обратно бежал.
– Мотыга? – Я повертела перед глазами инструмент. – У нас это называется «сапа». А зачем… Лучше размахивать флагом на какой-то палке, чем держа ее в руках. Нашел что-нибудь? Давай сюда, сейчас покажу, как это будет выглядеть.
Заинтригованный кот дернул ушами и ко мне по воздуху подплыл белый матерчатый ком, подозрительно поблескивающий на солнце.
– Шелк, что ли? – скептически прищурилась я. – Он же скользкий!
Бегемот нервно подвигал туда-сюда усами:
– Извини, не подумал. Схватил первое, что подвернулось.
– Ну ладно, – вздохнула я, – попробуем с шелком.
Ухватив висевший в воздухе комок ткани и развернув его, я онемела.
– Это ч-что? – только и смогла выдавить из себя я, разглядывая болтающиеся в руках… панталоны. Закон жанра, блин! Могла бы и догадаться, что мне притащат! Все-таки почитывала фэнтези в своем мире, пусть и не запоем.
– Белье. – невозмутимо отозвался Бегемот. – Мужское.
Я подозрительно покосилась на кота. Бегемот, несмотря на то что мчался туда и обратно огромными прыжками, не запыхался. Будто не бегал за флагом, а не спеша фланировал по проспекту.
Поймав мой скептический прищур, Бегемот небрежно выдохнул:
– Да они чистые, не волнуйся!
Честно говоря, от такого заявления я впала в некоторый ступор:
– А ты что, мог принести мне и грязное белье?
Наверное, если бы шерсть могла быстро менять оттенок, Бегемот бы стал красивенького цвета спелой помидорки. А так он только возмущенно поправил лапкой ошейник жестом, которым обычно в моем мире мужчины поправляют ворот или галстук, слишком сильно сжимающий шею.
