Онлайн книга «Все имена птиц. Хроники неизвестных времен»
Он писал про бордовую плюшевую скатерть с цветами и кистями, про ящики с углем, про керосинку, про походы на рынок, про рыбные ряды, про то, как торговки подкрашивали жабры акварелью, чтобы рыба казалась свежей. У свежей рыбы жабры красные. А у несвежей – бледные. А я и не знал. Я отдал ему распечатанные страницы. – Ты сам-то прочел? – спросил он с надеждой. Как будто я печатаю, как машинистка, – вслепую, механически… – Да, – сказал я, – прочел. Слушай, а как назывались в ваше время самодеятельные музыкальные группы? ВИА? – ВИА позже появились. Они назывались банды, – сказал папа, – ну, джаз-банд, в смысле. – Что, так и объявляли? На всяких студенческих концертах? Что сейчас выступит банда? – Нет, – папа задумался, – кажется, нет. Говорили просто «квартет». Джаз одно время преследовали. Если бы ты меня внимательно слушал… Я же рассказывал. – Папа, я знаю, что джаз преследовали. Но когда перестали это делать? Когда перестали смеяться над стилягами? – Не помню, – сердито сказал папа. – А ты был когда-нибудь стилягой? – Нет! – сказал папа. – Не был! У нас на курсе был один стиляга, сын завкафедрой, он выглядел смешно и жалко! Смешно и жалко! И вся эта его ужасная компания… Ты лекарство купил? – Какое лекарство? – Я же тебе специально давал вырезку! Я забыл про биодобавку. – Так я и знал, – сказал папа с удовольствием, – тебя ни о чем нельзя попросить. Ты ничтожество. – Папа, хватит. Я – это все, что у тебя есть. Ты когда-нибудь над этим задумывался? Нечестный прием. Но я и правда устал. – Задумывался, – папа энергично кивнул, – я все время задумываюсь. Почему одни вырастают трудолюбивыми и родственными, даже в ужасных, совершенно ужасных условиях, а другие, которым обеспечивали все… Под другими он имеет в виду меня. Он обижается, что я живу отдельно. Он хочет, чтобы вместе. Чтобы он мог меня мучить чаще и дольше. Но он же не думает, что дело в этом, – он думает, что мы бы замечательно проводили время. Я бы возвращался с работы и рассказывал ему, как прошел день. А он бы рассказывал про то, как прошла его молодость. Замечательные, правильные отношения. – Столько есть ответственных, работящих людей, – укоризненно сказал папа. – И возраст тут совершенно ни при чем. Вот, человек дело делает. Добился всего, теперь о родне заботится. Он слишком много смотрит телевизор. Там постоянно гонят какую-то пафосную чушь. Поэтому я спросил: – Это сериал или реалити? – Что? Нет, это тут, у нас. Можно сказать, под самым твоим носом. Я рассеянно взглянул на газету, которую он тыкал мне под нос старческой рукой со вздутыми синими венами, и поймал себя на том, что не могу вспомнить его молодым. Но ведь он же был молодым! И кажется, уже тогда таким же помпезным, легко раздражающимся ритуальщиком. Черт, а я-то кто? Газета была местная, а рубрика называлась «Наши знаменитые земляки». Дальше шел заголовок, они, наверное, нарочно нанимают таких журналистов, которые не способны порождать ничего, кроме банальщины. ВМЕСТЕ МЫ – СИЛА! Более двадцати человек съедутся в наш город, чтобы познакомиться друг с другом на обеде, который будет дан в их собственную честь. Всего лишь несколько месяцев назад переехал в наш город предприниматель Сергей Сергеевич Сметанкин. Однако за это время он успел не только развернуть здесь свой бизнес, но и предпринять беспрецедентные усилия, не связанные с его основным видом деятельности. Он задался целью найти и познакомить друг с другом дальнюю и ближнюю родню по отцу и матери. Еще в раннем детстве потеряв вследствие трагического инцидента своих родителей, он тем не менее проследил свою семейную историю в глубь веков и пригласил свою многочисленную родню в наш город. Тимофеевы, Доброхотовы, Хржановские и Скульские впервые увидят друг друга, и, возможно, этот неожиданный праздник послужит поводом для возобновления старых родственных отношений – а то и для новых неожиданных знакомств и встреч. «Никто так не умеет ценить родню, как мы, бывшие детдомовцы, – сказал Сергей нашему корреспонденту, – не знаю, будут ли рады мне новые родственники, но я счастлив обрести их. Надеюсь, эта встреча станет для нас праздником. Я давно мечтал увидеть потомков тех, кто сохранился лишь в фотографиях на страницах моего семейного альбома, и предпринял значительные усилия, чтобы разыскать их и собрать всех вместе». Итак, в ближайшие выходные в гостинице «Ореанда» соберутся люди, которые ничего не знают друг о друге, но тем не менее связаны незримой нитью родства. «Нет ничего важнее родных людей, – добавил Сергей, – и это единственный капитал, который не обесценивается». Нам остается только поздравить Сергея с этой замечательной инициативой и позавидовать его многочисленным родственным связям. Тут же имелась и фотография Сметанкина, впрочем отфотошопленная, пригламуренная, отчего черты лица, и без того неуловимые, казались совсем неопределенными. – Папа, – сказал я, – не хочу тебя огорчать, но это афера. Сплошное вранье. – Почему ты никогда не веришь людям? – вспыхнул папа. – Почему всегда думаешь о людях плохо? Он думал хорошо обо всех, кроме меня. И кроме своих бывших сослуживцев. Вообще обо всех, кроме тех, кого знал лично. – Потому что я знаю этого человека. – Вздор, – сказал папа, – откуда ты его можешь знать? Он тебя на порог не пустил бы. Приличный человек, своя фирма. – Ты же сам всегда говорил, что все бизнесмены – жулики. – Бизнесмен – это одно, – сказал папа, – а деловой человек – совсем другое. Я пойду. И тетя Лиза пойдет. – Куда? – Я вернул ему газету, и теперь он прижимал ее к себе. Я увидел, что руки у него дрожат. – На собрание родственников, – сказал папа, – наконец-то у меня завелся приличный родственник. Не то что ты. Я стоял посредине темноватой, грязноватой комнаты с пузырящимися обоями и не знал, что сказать. – Что смотришь? – раздраженно сказал папа. – Его прабабушка, та, которая переехала в Красноярск и вышла замуж за профессора географии, – это ведь и твоя прабабушка. Только он не Хржановский, а Крыжановский. И они в Тибет вместе в экспедиции ходили, а потом пропали без вести там, и слава богу, что пропали. Наверное, их махатмы предупредили, потому что за ним уже пришли. Засаду устроили у них на квартире, месяц не уходили, надеялись, что вернутся. И вот один из них, Яков, совсем молодой еще, и их старшая дочь Вера… Там была большая семья, строгих нравов, она их не приняла. Так что он уехал и маму с собой увез. Она уже была Соней беременна. – Папа, – сказал я и замолчал. |