Онлайн книга «Легионы просят огня»
— Я — царь, которого выбрали общим собранием народа. Конечно, я достоин этого по происхождению — мой род богат и знаменит, но этого мало. Царя должны признать воины. Когда я вернулся из Паннонии с трофеями и славой, мужчины херуски, имеющие право носить оружие, избрали меня царем. Они прокричали мое имя трижды и подняли меня на щит. Так я возглавил свой народ. «Сколько же воинов было на том собрании? Несколько тысяч?», думаю я. Херуски большое племя. Тьфу, проклятье! Луций-Арминий убедителен настолько, что даже я начинаю ему верить… — А если собрание решит выбрать другого царя? — спрашивает Пилат. Арминий пожимает плечами, улыбается. — Тогда что вы сделаете? — Пилат не собирается отступать. Упорный малый. — Он подчинится желанию своего народа, — говорит Нумоний Вала. — Верно, префект? — Так и есть, — кивает Арминий. — Легат совершенно прав. Как у вас, римлян, говорится? Если таково желание моего народа, то я умываю руки. Пилат медлит. — Я считаю это… не совсем правильным. — Как и я, префект… Как и я. Мы смеемся. Арминий прощается и уходит. — Какой интересный человек. Он мог бы быть консулом, — говорит Пилат. — Жаль, что он родился варваром. Чудовищное обаяние все-таки у моего братца. Даже на человека, который его впервые видит, Луций произвел сильное впечатление. К глубокой ночи некоторые из нас плохо стоят на ногах. Но префект конницы из Пятого Македонского — крепкий парень. Он еще пытается философствовать. — Когда власть избранных заменяют властью толпы… — и Пилат качает головой. Рассказ Арминия явно не дает ему покоя. — Не дай боги вам когда-нибудь столкнуться с желаниями толпы, префект, — замечает Нумоний. По легату Восемнадцатого трудно понять, сколько он выпил. — Это страшная сила, поверьте. Зря вы ее недооцениваете. Она может заставить вас сделать то, чего сами вы никогда бы делать не стали. Легат Восемнадцатого точно злится на кого-то. Отрывисто произносит слова, не глядя на собеседника. — Вряд ли такое случиться, — Пилат серьезен, но в глазах мелькают насмешливые искорки. — Но если даже случиться, надеюсь, я сумею сделать правильный выбор, легат. Свой выбор. Мы с Нумонием переглядываемся. Нумоний поднимает бровь. Эх, префект. Молодость, молодость. Как ты наивна! Даже я смотрю на его девятнадцать лет свысока. — Не сомневаюсь, — говорит Нумоний мягко. — Не сомневаюсь. * * * За окном таверны «Счастливая рыба» медленно синеет сумрак. Однорукий поднимает чашу с вином и нюхает. Ставит на стол, не пригубив. Все как обычно. Тиуториг, беловолосый варвар с ледяными глазами, никогда не пьет. Словно боится, что его отравят. — Это будет… непросто, — говорит он. Человек смотрит на Тиуторига в узкие прорези серебряной маски. — Но возможно? — Конечно. — Что ты предлагаешь? Тиуториг медлит, затем говорит: — Атакуем здесь и здесь. — Он склоняется к столу и показывает на карте. Она непривычная, но можно приспособиться. — Одновременно отрезаем хвост и голову каравана… Главное, полная внезапность. Затем добиваем тело. Человек в серебряной маске кивает. — Хороший план. Только мы кое-что изменим… Он говорит. Тиуториг слушает, затем кивает. Так действительно лучше. — Может сработать, — он чешет культю левой рукой, зевает. — Вар сделал глупость, отправившись в лес с обозом, — говорит человек в серебряной маске. — Он еще ее не сделал. Серебряная маска качнулась. Тиуторигу показалось даже, что она улыбается. — Сделает. Обязательно сделает. * * * На следующий день я прибываю в Ализон. Мокрые и раскисшие от ночного дождя улицы. В лужах отражается серое небо. Мне нужно увидеться с Туснельдой. Знает ли она, кто такой Арминий? Хороший вопрос. — На самом деле Рима нет, — говорит Туснельда. Шорох зелени вокруг нас, запах цветов — последних в этом году, и черное пятно няньки, сидящей на приличном расстоянии — так, чтобы нас не слышать. Хотя уверен, черная гарпия слышит, как растет трава, и видит не хуже орла. Я медлю, затем спрашиваю: — Почему Рима нет? Она пожимает плечами. — Потому что его никто никогда не видел. Волей-неволей мои брови поднимаются. Удивление. — Я видел Рим, — говорю я. Она фыркает. — Ты думаешь, это доказательство, римлянин? Но на самом деле… то, что ты говоришь — не обязательно правда. В первый момент я хотел рассмеяться, потому что рассуждения ее совершенно детские… или — как это? — варварские, но потом… При всей внешней странности слов Туснельды, звучит это вполне убедительно. Что ж… попробуем отнестись к этому, как к логической задаче. Упражнение в рассуждении о некоей ситуации, которой никогда не было. Мои греческие учителя любили такие игры ума. Или декламаторы, которых обожает Август — вроде того же Апулея или Квизона. Они вечно задаются странными вопросами. «Например, что было бы, если бы у людей были квадратные головы?» — Ты знаешь, что Рима нет, так? (город с населением, по последней переписи — постойте… четыре с половиной миллиона жителей) Я же говорю: Рим есть. Я знаю, что он существует, потому что я его видел. Ходил по его улицам. Дышал его воздухом. Ты опираешься в своих рассуждениях на авторитетные источники? — Что? — Ээ… кто тебе это сказал? — Наш жрец. Мне удается не поперхнуться. — Хмм. Очень авторитетные источники (ну, если не принять тезис, что жрец — полный идиот). Я же говорю: Рим есть — по праву очевидца. Что возникает из этого столкновения? Она вдруг улыбается — озорно: — Что тебя тоже нет, римлянин Гай. * * * …От запаха умирающих цветов мне хочется чихнуть. Внутренний сад дома Вара засыпан желтыми и красными листьями. Осень — убивает. — Пятнадцать лет. Слишком рано, — говорит Туснельда. — Да? — потом замечает: — Ты меня не слушаешь. — Что? — я понимаю, что потерял нить разговора. Тру пальцами над бровью. Что я пропустил? — Девушке выходить замуж. Рано? Ах, вот она о чем! Женщины. |