Онлайн книга «Легионы просят огня»
— Слушайте, слушайте, слушайте! Великий маг и волшебник Острофаум прибыл в Германию из Египта! Секрет своей магии он узнал в Африке! В самом ее сердце, таинственном царстве огромных обезьян и диких слонов! Острофаум? Где я слышал это имя? — Откройте глаза! Я открываю. — Приготовьтесь узреть чудо! Я готовлюсь. — Великий маг Острофаум… ЗДЕСЬ!! Спустя мгновение я вспоминаю — и едва не начинаю хохотать в голос. Ализон, рыночный день. Прекрасный сюрприз. Великий фокусник, приехавший с центральной площади. — Этот трюк никто не может повторить! — кричит зазывала. Конечно, конечно. Потому что никто и не пробовал. — Настоящая магия! — гремит зазывала. — Настоящая! Как неосторожно. По приказу Августа по всем землям Рима преследуют колдунов. Без особого, правда, успеха. Что галльские друиды, что ярмарочные фокусники до сих пор могут творить чудеса в любой деревне. И люди прячут их от римских властей… Впрочем, власти тоже не особо усердствуют. Колдуны и маги нужны всегда. И уж тем более нужны фокусники. Иначе кто будет развлекать бедных необразованных диких германцев? — То, что вы увидите, повергнет вас в трепет! — повышает голос зазывала. — Приготовьтесь увидеть незабываемое! Необычайное! Жуткое! Фокусник поднимает руки. Глаза его закрыты, лицо спокойное. Свет факелов причудливо переливается по угольно-черной коже — словно вода, подкрашенная закатом. — Сейчас! — кричит зазывала. Гул стихает. Германцы замерли. Я слышу только дыхание. Фокусник открывает глаза… * * * Тот, кто долго идет по следу тигра, сам становится тигром. Сопереживает ему, сочувствует его утратам, радуется его радостям. Начинает его понимать… Я понимаю убийцу брата. Я почти люблю его. Я — тигр. И я тот, кто убьет тигра. * * * На мгновение мне чудится, что у меня вместо правой кисти — пустота. Ничто. На миг мне показалось, что я — тот высокий гем, что замешан в смерти моего брата… Однорукий германец, которого ищут по всей Германии и никак не могут найти. Найдут ли? Германия большая. Недаром название провинции звучит как Germania Magna — Великая. Правда, название не имеет отношения ни к размерам провинции, ни к доблести ее обитателей. А только к моменту основания. Это был год, когда консулом стал Цинна Великий. Правда, прозвище Великий — Магна, Цинна получил не сам, а унаследовал от отца. Как легко в наше время обрести величие! Просто берешь нужного отца и… Мне становится скучно. Когда фокусник проделывает трюк с веревкой, с которой исчезают узлы, меня окликают: — Гай? Вибрирующий низкий голос. Я поворачиваю голову. Это Арминий, царь херусков. Рослый, красивый и очень спокойный. Белые волосы собраны в пучок на затылке. Я улыбаюсь. Всегда приятно видеть умного человека, особенно если этот умный человек — твой друг. — Здравствуй, римлянин, — говорит Арминий, улыбаясь. — Здравствуй, варвар. Арминий протягивает мне чашу с вином. Выплескивает из своей пару капель на землю и говорит: — На добро тебе! — как принято в Риме. Похоже, скоро варвары будут знать наши обычаи лучше нас самих. — Живи, — отвечаю традиционно. Вино льется внутрь; тягучей прохладной рекой заполняет желудок. Хорошо. — Философы ошибаются, считая, что человек меняется в течение жизни, — говорит Арминий спустя пару чаш. — Ерунда. Полная чушь. Мы упорно остаемся такими, какими были — это и называется «воспитание». — Воспитание? Если бы… Упорно следовать всю жизнь одним и тем же заблуждениям — это называется «характер», — говорю я, — а не воспитание. Мне нельзя пить — я начинаю философствовать. Арминий усмехается. — Играешь словами, Гай? — Разве я не прав, дорогой варвар? — Пожалуй, — германец смеется. — И ты решил собственным примером доказать это умозаключение? — А что делать? Мужчинам и легатам — в отличие от философов и женщин — приходится нести ответственность за свои слова. Арминий хмыкает. — Другими словами… — Внезапно в дверном проеме мелькает тонкая девичья фигура. И — я забываю, о чем хотел сказать. — Гай? — Прости, царь, — я смотрю на Арминия. — Мне нужно идти. — Ответственность? — спрашивает он серьезно. Голубые глаза смотрят на меня в упор. — Она самая. * * * Мы встречаемся в галерее. И стоим, как два идиота… Думаем. Юная германка смотрит на меня. Я смотрю на нее. И, кажется, пора нам что-то делать с этим молчанием… Туснельда поворачивается, идет. Я следом за ней — глядя, как движутся ее ноги под платьем. Толстая светлая коса спускается до пояса. Она подходит к алтарю, посвященному ларам. Алтарь вот-вот рухнет под тяжестью золота. Туснельда поворачивается ко мне: — Ты веришь в духов, римлянин? Серые глаза кажутся темными, как мрак загробного мира. — Я верю в богов, — говорю я хрипло. — Нет, не верю. Я делаю шаг, наклоняюсь… В следующее мгновение мои губы касаются ее губ. Все вокруг исчезает. Это как вспышка молнии. Как извержение вулкана. Как… «Ты слишком импульсивный, Гай», сказал бы Луций. …как удар в голову деревянным мечом в учебной схватке. Тишина. Гром. Земля и небо меняются местами, в ушах — звон, мир кружится и теряет очертания… Красота — это смерть. Желание женщины — бесстрашие перед лицом смерти. Я чувствую, как плывет подо мной земля… Я медленно открываю глаза. Все вокруг становится четким и ярким… Живым. Я — родился. Пока мужчина рядом с женщиной, он бессмертен. — Я верю в богинь, — говорю я. — Идем, — говорит Туснельда. Мы проходим через галерею и оказываемся в малом перистиле. Внутренний сад дома Вара. Обычно здесь гуляют заложницы — дочери знатных германцев. Сейчас тут пусто. Туснельда — дочь Сегеста, царя хавков. Германка и заложница. Обычная практика. Если отец Туснельды восстанет против римской власти, девушку казнят… |