41. Алай.Верна мужу и после смерти
Девушки вздрогнули, оборачиваясь на голос, в котором звенели тревога и страх. Трое верховых усымов осадили пляшущих лошадей у входа в ограду дворца, и Алай нахмурилась: что же за беда такая, раз они не спешились ещё у ворот города?
Она поспешила следом за девушками к Эрту, который пропустил одного из приехавших в ворота и стоял, зажав рот рукой и глядя вслед бегущему парню, но евнух будто не слышал её вопросов, и Алай бросилась к усымам.
- Что приключилось?
- Приключилось, - пробормотал один из парней. - Вот тебе и приключилось.
- К конюшне! - крикнул им усым, бегом возвращаясь из дворца. - Досточтимые туда идут!
- Я тоже туда. - Алай повернулась к девушкам и сунула Сэгил кулёк с орехами. - Узнаю - расскажу.
- Мать Даыл да благословит тебя, - тревожно прошептала Шуудэр, рисуя у неё на ладони оберег. - Ступай, Алай!
Холодный воздух студил горло. Алай неслась со всех ног к конюшне и подбежала к ней в ту же минуту, когда толпа людей выбежала из ворот дворца. Она различила Бакана и Аслэга со слугами, Тагата, Наду, нескольких евнухов, Туруд со служанкой, а потом увидела и Камайю - и бросилась к ней.
- Что…
- Нет времени! - пробормотала Камайя, показывая на Дамал. - Садись на круп. Поехали. Залезай или оставайся! - тихо воскликнула она, и Алай спешно забралась со стоящей у входа колоды на круп серой, отметив, что лицо Камайи ещё бледнее, чем обычно. - Паде! Йет!
Серая клубом дыма летела за вороной крупной кобылой Аслэга, который был так взволнован, что лишь мельком посмотрел на Алай, сидящую позади жены. Алай вцепилась в заднюю луку седла. Галоп Дамал был плавным, и неудобство непривычной посадки забылось за волнением и тревогой.
- Что случилось? - спросила она у одного из слуг, которые кинулись навстречу приехавшим.
- Мы зашли сменить факелы… - пробормотал испуганно слуга. - И нашли…
Алай уже бежала следом за Камайей через толпу поминающих, расступавшуюся перед ними. Аслэг первым шагнул за полог кургана, Алай нырнула за кем-то в проход высокого вала, протиснулась между чьими-то халатами, глянула в двери подземного домика и застыла.
Вся в белом, Йерин лежала в ногах устеленного коврами ложа на возвышении, и белое было залито бурым, а в груди торчал погребальный нож с навершием в виде лошадиной головы на рукояти.
- Она последовала за ним в Эн-Лаг, - тихо сказал Тагат.
Алай перевела глаза на него. Он обменялся долгим, очень тяжёлым взглядом с Камайей, а после оба одновременно отвели глаза.
- Она не могла уйти, не попрощавшись с нами! - Нада схватил Бакана за рукав и тряс его руку. - Брат! Бакан! Мама!!!
Он кинулся к телу матери, протягивая руку, чтобы коснуться её, но в последний миг отшатнулся и тяжело сел на сложенный из кирпичей пол. Алай стало почему-то трудно дышать. Она вышла из дверей и покосилась на стены основной части кургана, подпёртые брёвнами, на сосуды с мелом и углем, поставленные у стен домовины, и на тела лошадей и овец, уложенные вокруг последнего пристанища Ул-хаса и двух его жён.
Нада что-то громко кричал за спиной. Алай вышла из кургана, поднялась на поверхность и остановилась у рва.
- Что… Что там, хасум? - Марэс тревожно переступала у края рва, пытаясь заглянуть в курган. - Говорят разное, а что там на самом деле?
Тишина дрожала над белизной, языками пламени лизала котлы и поднималась маревом над ними, унося ввысь искры и мелкие частички пепла.
- Благословит Мать Даыл непоколебимую верность жён мужьям на ладони своей, - зажмурившись, очень звонко наконец сказала Алай, и те, кто стоял рядом с Марэс, затихли и сделали шаг к ней. - Благословит Отец Тан Дан их верность, когда они избирают единственный достойный путь - следовать за мужем в ветви Великого Древа Эн-Лаг. Хасум Йерин Артай избрала его. Восславим её достойнейший выбор и почтим её славную память. Обе жены теперь сопровождают Ул-хаса Бутрыма в его пути к следующему Перерождению в Великом Круге.
Раздался шёпот, потом чьё-то негромкое восклицание. Пара мальчишек отбежали от толпы, и вот люди у костров начали вставать, воздевая руки к небу. Это движение начиналось от кургана, от центра, распространяясь к краям образованного кострами поминального поля.
- Почтим! - крикнула Алай, сжимая кулаки и утирая рукавом слёзы.
- Почтим! - глухим рокотом отозвалось со всех сторон.
Она стояла, слушая зародившуюся погребальную песнь, но голос почти пропал: она не могла вплести его, как ни старалась. В горле стоял комок, а перед глазами - буро-коричневое на белом траурном халате в ногах ложа, ставшего последним для Ул-хаса и Улхасум, а теперь и для младшей жены.
Со стороны города приближался Руан. Она издалека завидела его кобылу, крупную, горбоносую, с мощной шеей, обросшую плотным зимним мехом. Он спешился, не доезжая до рва, и бросил поводья и медяк какому-то мальчонке.
- Ул-хас. - Руан поклонился Аслэгу, который вышел, поджав губы, из кургана. - Мне принесли тревожные новости.
- Они правдивы. - Аслэг обернулся на Камайю, которая шла позади него, и схватил её за руку. - Йерин выбрала путь жены, верной мужу до и после смерти.
Из кургана выскочил Нада. Он закрывал лицо руками и нёсся к городу, рыдая, мало что видя перед собой: пару раз ноги чуть не занесли его в костры, а люди отскакивали с его дороги.
- Надо выяснить, когда и как это случилось, - сказал Аслэг Тагату. - Займись.
- Я уже выяснил. Она пришла задолго до рассвета. Была с Туруд, без других сопровождающих. Служанок отпустила у конюшни, а Туруд осталась у рва. Люди видели, как госпожа Йерин зашла внутрь. Больше никто не входил туда.
- Бакан орёт, что её убили.
- Весь дворец слышал, как она клялась мужу в любви, - покачал головой Тагат. - Возможно, она не вынесла подозрений… Недавно её упрекали в том, что она не последовала за мужем. Это могло ранить её. Женщины - чувствительные создания.
- Йерин? Чувствительное создание?! - Аслэг недоверчиво скривился. - Ты что несёшь, друг?
- Весь гарем действительно слышал это. - Пальцы Камайи были почти такими же белыми, как рукав халата Аслэга, на который они легли. - В этом есть моя вина. Я наговорила лишнего, когда она зашла поздравить меня… Тот слух, помнишь?
Аслэг поднял руку к её лицу. Камайя закрыла глаза и потёрлась щекой об его ладонь.
- Прости. - Она прижала его руку к щеке. - Я была зла и не сдержалась. Я рассвирепела, что она пошла к прачкам разузнавать что-то про меня.
- Вряд ли именно слова госпожи натолкнули её на такое решение. - сказал Тагат. - Во дворце много слухов… Например, про дитя Бакана. То, что к её сыну в гарем залез чужак, и дитя, которое могло подарить ей надежду, оказалось не её внуком, наверняка расстроило её куда больше. Видимо, это окончательно подорвало её волю к жизни. Оглянись, господин. - Он обвёл рукой костры и людей, затянувших песню. - Все они говорят, что она вошла одна. Вчера был поминальный день для членов семьи усопших. Кто бы осмелился войти в домовину в этот день, рискуя своей душой, и совершить второе преступление, убив женщину в ней? Если бы это случилось после рассвета сегодня - другое дело.
