Книга Яма, страница 103 – Елена Тодорова

Ожидал от нее чего угодно, только не следующего:

— Давай, как в первый раз, в меня, — посмотрела прямо ему в глаза. — Я за тебя замуж пойду только по залету. По-другому не решусь… Страшно.

Сказать, что Градский охр*нел… Весьма посредственное и слабое слово, чтобы охватить весь спектр его эмоций.

— Я за тебя только по большому залету, Серёжа.

Смотрел на нее и пытался понять… Он и сам, конечно, оба раза с Никой испытывал судьбу, поддаваясь какому-то варварскому собственническому порыву наполнить ее, пометить, сделать своей во всех смыслах.

Вашу мать, она уже могла быть беременной.

И пусть! Он хотел бы. Это казалось, безусловно, чем-то ненормальным, но Градский хотел, чтобы внутри Доминики была часть его, чтобы она родила ему ребенка…

Месяц назад ни о чем подобном не подумал бы. Просто в голову бы не пришло. Где Градский, и где дети? Они для него всегда были странными, быстрорастущими, забавными и громкими существами. Не более.

А сейчас…

Хотел, чтобы у них все получилось.

— По большому, это как? Сразу на двойню стрелять? — посчитал нужным уточнить, будто весь этот разговор имел хоть какое-то научное обоснование и адекватность.

— Не знаю… Может, — тихо, но серьезно отозвалась девушка. — А можно просто на сына. Я готова. Хочу от тебя сына, Серёжа.

— Я, конечно, не сомневался.

Убирая волосы от ее лица, заправил пряди за уши. Оглядел внимательно, любовно и ласково.

Сдерживая улыбку, Доминика хмыкнула и слегка вздернула подбородок, как делала всегда, прежде чем бросить ему очередной вызов.

— Можно замуж по большой любви выходить, а я выйду по большому залету.

— Гордец, как мило. Просто расп*здос, — проговорил он медленно.

И вновь сдавил ее сильнее, чем хотел. С таким успехом наставит ей до утра синяков, но, черт возьми, ничего не мог с собой поделать.

— Мне нравится, Кузя. Вывезем.

Наклонившись, прижался к ее шее ртом. Скользнул языком. Жестковато всосал кожу.

— Сына, да? Или все же дочку? — обнимая его, продолжала рассуждать.

Как будто он способен фильтровать, кого в нее вливать… Нет, ради Плюшки, конечно, способен.

— Сына давай, — шепнул Градский между поцелуями. — Через пару лет дочку.

— Ой, Божечки, Градский! А у меня же аспирантура и диссертация, — искренне забавляясь над своей забывчивостью и оторванностью от реальности, рассмеялась Ника.

— Правда, что ли? — с нехилой иронией подхватил ее веселье. — Забудь пока. Я уже сына хочу.

— Ну, не знаю… Не знаю…

— Что ты не знаешь? В спальню идем, Республика. Готова?

— Давай прямо здесь…

Огладив через хлопок рубашки его каменный живот, скользнула ладонью вниз, к рвущему плотную брючную ткань члену.

Громко выдохнув, подняла на Града глаза, полные милого и забавного изумления.

— У тебя ого-го эрекция!

— Тоже мне новость, — вяло отмахнулся, неотрывно следя за сменой эмоций на ее лице.

— Ах, Серёжа… — прижалась губами к его щеке. — Что же ты медлишь? Давай уже мириться.

Он хрипло хохотнул, отводя ее руки в стороны и сплетаясь с ней пальцами.

— Я подумал, надо нам еще маршрут на балкон проложить. Я покурю, ты проветришься. А потом в душ. Прохладный, — вдыхая, жестко двинул ноздрями. — А то до спальни не дойдем.

— Брр… Я прохладный душ не люблю. Наоборот, погорячее давай. Вдвоем.

— Сначала балкон, — решительно потянул за руку.

33.3

A устроив ее у перил перед собой, забыл закурить. Прижимаясь к изящной спине, вдохнул ее запах, который на свежем воздухе ощущался еще вкуснее и острее. Сминая тонкую шерсть платья, жадно огладил руками узкую талию и выделяющуюся округлость бедер. Скользнул ладонями на живот, мучительно медленно прощупывая напряженные мышцы, поднялся к груди. Накрыл осторожно, замечая, как окончательно сорвалось и крайне взволнованно участилось дыхание Ники. Задержался, слегка сжимая через слои одежды налитую и упругую плоть. Затем прошелся ладонями по плечам, спустился по рукам к запястьям.

— Скучал, Республика. Скучал. Безумно. С ума сходил.

И снова поднялся вверх.

Трогал ее. Метил руками.

Дыхание Ники становилось все чаще и громче. Выгибаясь, она льнула к нему спиной и ягодицами. Накрывая его ладони своими руками, прижимала их сильнее, двигала по своему телу, направляла, просила не сдерживаться.

— Ну все… Теперь в душ, — скомандовал Градский, кусая ее за ухом.

— Ты не покурил, — напомнила ему Ника.

— Накурился уже.

— Бросаешь?

Такого он явно не планировал. Но, если подумать, курение — ничтожная мелочь. Разве никотин — это зависимость? Нет. Республика — вот его одержимая зависимость.

— Бросил.

Подхватив девушку на руки, внес в квартиру. Прошел через просторную спальню в ванную. Шагнул в душевую, как был, в одежде. И Доминику внес в ее красивой упаковке. Опустив на ноги, загнал в угол. Хрипловато рассмеялся, когда она изумленно и чуть испуганно заморгала.

— Мы же в одежде…

— Да.

Провернул кран.

Распылитель захватил их в клетку водяного купола, мгновенно пропитывая влагой волосы, кожу и одежду.

Хотел поцеловать Нику нежно и мягко. Но она, дернувшись под прохладными струями, слегка толкнула его в грудь, и вышло, как обычно, жестко и с напором.

Скользнув ладонями по потяжелевшей мокрой ткани, Градский задрал подол ее платья и в два рывка стянул его с нее через голову. Машинально огладил смягченное водой кружево бюстгальтера.

"Готовилась, моя любимая девочка…"

А он не успел заценить.

Быстро, практически на ощупь, высвободил Доминику из белья. Она же с готовностью помогла ему справиться с рубашкой и брюками.

Замерли под прохладными струями, полностью обнаженные, тяжело дыша и настойчиво глядя друг другу в лица, в действительности мало что различали и понимали.

Сердце Градского рвануло куда-то далеко за пределы анатомического положения. Настырно застучало в горле и голове, гулкими ударами сбивая работу всех возможных органов чувств.

Ему стоило вести себя как-то отличительно. Не по-бл*дски, не по-скотски… Ведь Доминика — его будущая жена. Мать его будущих детей. Женщина, с которой он собирался спать до конца дней своих. Успеет еще насытиться. Успеет… Надо было проявлять уважение. Надо было…

"Стой же!"

"Стой…"