Онлайн книга «Ветер и крылья. Старые дороги»
|
И наткнулся на Мию. – Дана? – Разговаривайте со мной, ньор, – тихо сказала Мия. Девочка сильно повзрослела за эти страшные несколько часов. – Матери плохо… – Я могу чем-то помочь эданне? Ньор интересовался скорее профессионально, чем действительно желая помочь. И был удивлен резким кивком Мии. – Ньор, у матери просто нервы. У нас мало денег… мы не сможем оплатить вашу помощь. Сколько мы должны вам за вызов к отцу… и что вы скажете? Ньор Фаусто оценил. И заговорил с девочкой уважительно и ровно, как со взрослой. Глядя ей в глаза и не принижая юную дану недоверием или предложением позвать кого-то взрослого. – Дана Феретти, ваш отец опасно ранен. Если сейчас на кухне сделают чесночный отвар, я проверю кое-что… – Я распоряжусь, и сделают. Что именно вы хотите проверять и какой отвар нужен, ньор Фаусто? Лекарь вздохнул. Да, разговаривать о таких вещах с юной даной, тем более такой очаровательной и милой, сложно. А если больше не с кем? – Дана Феретти, ранения в живот бывают разными. Но я сейчас условно поделю их на две группы. В первом случае повреждаются кишки и шансов выжить у больного нет. Идет излияние содержимого кишок в брюшную полость… полагаю, вы знаете, чем это чревато. Мия кивнула. Она отлично знала, как из милой свинки делают вкусную колбаску. И как кишки промывают – тоже. И как их набивают, и все остальное… Даже видела. Мама была бы в шоке, но девочка обожала подглядывать и подслушивать. И не находила в этом ничего дурного. Правда, больше она за тем, как режут свинью, не подглядывала. Даже на спор. Неприятное зрелище. И запах… фу-у-у-у-у! – Понимаю. А второй вариант? – Если у вашего отца не повреждены кишки, я еще раз промою рану. И мы будем молиться, больше ничего не остается. Знамение Мия сотворила. Но – не удержалась: – А кроме молитвы что-то может помочь? Лекарь поглядел на девочку грустными серыми глазами. – Дана Феретти, вам будет легче, если я выпишу вашему отцу сорок шарлатанских снадобий, возьму с вас деньги, а потом объявлю, что на все воля Божия? Мия качнула головой. Вряд ли… только и того, что даже денег не будет. – Я благодарна вам за честность, ньор Фаусто. – Тогда пойдемте. Я скажу, как сделать чесночный отвар, а когда его сварят, мы попробуем напоить вашего отца. – А потом? – Спустя некоторое время надо будет открыть рану и принюхиваться. Если из живота у него запахнет чесноком… этот запах очень сильный и отчетливый, дана. И отвар не наносит вреда здоровью… Мия поняла. И прикусила губу до крови. – Вы хотите сказать, что если запахнет… – Да, дана Феретти. Вашему отцу сможет помочь только Бог. Мию это не утешило. Но… – А сейчас? Отцу больно… – Я перебинтовал его и дал маковый отвар. Он спит и не ощутит боли еще несколько часов. – Благодарю вас, ньор. Сколько я должна? Ньор только вздохнул. Сколько она должна? Да знает он о состоянии семьи Феретти, вся округа о нем знает. Но и сказать, что денег не надо, пожалеть малышку, означает жестоко ее оскорбить. Она не простит. А потому… – Десять сольди, дана Феретти. Я не так много сделал, а за вызов я больше не беру [3]. Мия поняла все. И то, что осталось несказанным. И как пощадили ее гордость. – Да благословит вас Бог, ньор Фаусто. Ньор молча поклонился. Божья помощь им понадобится. И этой девочке прежде всего. Увы… * * * Чесночный отвар сделали. И Мия лично сидела рядом с отцом, вливала ему между губ по ложечке, уговаривала выпить… отец глотал в беспамятстве. Где-то неподалеку билась в истерике мать на руках верных служанок. Уснули дети под сказку кормилицы. Мия сидела и поила отца. А потом сидела вместе с ньором Фаусто. И лекарь тихонько рассказывал дане случаи из своей практики, понимая, что девочка стала взрослой сегодня. А еще, что она останется одна. А ей нельзя, вот именно сейчас никак нельзя… Пусть он чужой человек для даны. Но здесь и сейчас – он человек, он рядом, он дает ей необходимое тепло… что еще надо? Да ничего! Только молитва… Увы. Бог, если и слышит человеческие молитвы, то ответ не всегда дает благоприятный. Спустя два часа Мие не понадобилось и объяснений. От повязок на животе отца резко и остро пахло чесноком, перебивая даже запах крови и дерьма. Надежды не было… * * * Куда не хотела идти Мия… К матери. Вот ведь и так бывает… Мия любила мать. До слез, до острой подсердечной жалости… вот как сейчас быть? Войти и сказать, что, мама, все! Папе осталось несколько часов! Хочешь ты побыть с ним? Или нет? Решай… Как тут повернуться языку? И все же, все же… – Хотите, я скажу это вашей матери? – тихо спросил ньор Фаусто. Мия сжала кулачки. До боли, до крови в лунках ногтей… ах, как же это просто! Переложить ответственность на чужие плечи! Не увидеть в материнских глазах боль и отчаяние. И врать, врать себе до самой смерти… так легко, так просто, так приятно… Мия качнула головой. – Ньор Фаусто, я благодарю вас. Но… я должна. И в глазах мужчины явственно блеснуло уважение. Он медленно взял руку девочки, поднес к губам, поцеловал. – Дана Мия Феретти, что бы ни было в вашей жизни, вы можете рассчитывать на мою помощь и поддержку. Вы необыкновенная девушка. Мия хлюпнула носом. Не сдержалась. Да, еще даже не девушка, двенадцать лет всего, но кого это волнует? Сегодня она на сорок лет повзрослела. Или на пятьдесят? И стала старше своей милой мамочки. Самой старшей в семье… – С-спасибо, ньор Фаусто. – Держитесь. Вам нельзя сейчас раскисать, иначе не справитесь. – Ньор Фаусто поднял руку ладонью к ней. – И вот… возьмите. Подышите. Маленький флакончик перекочевал из рук в руки. Мия послушно поднесла его к носу – и едва не задохнулась от острого ядовитого запаха. |