Дверь закрылась с таким же тихим заунывным поскрипыванием, и в коридоре пропал последний тусклый источник белого света. Она сжала ладонь перед собой, а когда разжала, с нее слетело несколько маленьких, размером с горошину, но очень ярких летающих шарика. Они светили впереди по обе ее стороны. Когда глаза немного привыкли к бликам света, Сетия сделала шаг в небольшую комнату первого этажа, которая служила и залом, и спальней, и кухней… Не до конца сделанный шаг так и замер, а распахнутые глаза взирали прямо перед собой. Там, в трех метрах перед ней на ее широкой, застеленной белыми покрывалами кровати лежал владыка. Его грудная клетка подрагивала от резких хаотичных вдохов, а тяжелые выдохи разносились по комнате. В выдыхаемом воздухе слышалась невыносимая тяжесть, словно прямо сейчас на его тело опускался вес его собственного дворца. Не уверено она приблизилась к нему еще немного, стараясь не издавать ни звука, но даже если магистр ее и заметил, то уж точно ничего сделать не мог. Прямо на высоко-вздымающейся грудной клетке зияла кровоточащая рваная рана, куски разорванной плоти окропляли и без того черную рубашку, создавая на ней более темные пятнистые очертания. На шее было алело несколько глубоких порезов, а с руки из-под почти оторванного рукава сочилась кровь. Глаза владыки были закрыты, а губы плотно сжаты. Стиснутые зубы издали неприятный скрежет и когда Сетия наклонилась над ним, его янтарные светящиеся золотом глаза резко распахнулись, а более здоровая рука дернула вперед на себя ее за запястье. Она чудом только не упала на его израненную грудь, дивясь такой великолепной реакции правителя. Даже в таком полу-мертвом состоянии он демонстрировал потрясающую реакцию.
Как долго он пребывал в таком состоянии? Почему он здесь, а не во дворце или на худой конец, в лечебнице, где ему сейчас самое место?
— У-уходи. — тихо хриплым, почти нечеловеческим голосом процедил он сквозь зубы. И в этом одном единственном слове она услышала столько угрозы и отторжения, сколько не слышала от него никогда.
К ней резко пришел ответ на собственный вопрос. Он не рассчитывал, что она заявится сюда, а значит это было самое вероятное место для укрытия, где его не найдет никто: ни враг, ни друг, никто. Даже она сама не должна была вернуться сюда, предполагая, что квартира давно занята другим человеком. Но что бы там не говорил магистр, а она все еще видела свои вещи повсюду. При чем ничего не было тронуто. Все на своих местах, как ей помнилось еще до ухода. Даже стакан с недопитой воды, налитой с утра перед ее уходом. Пусть вода давно испарилась, но стакан стоял на том же самом краю стола, на который она поставила его в спешке.
Она сидела на краю кровати, огибая его одной рукой и опираясь о кровать, нависая над ним и смотря прямо в его бездонные, налитые чистым золотом, глаза. Его зрачок был расширен и казался совсем звериным. Как будто на нее смотрело дикое свирепое животное, раненный хищник, готовый биться за свою неприкосновенность до самой последней капли крови.
— Уходии. — взревел он, и попытался с силой оттолкнуть ее, но у него ничего не вышло.
Селестия застыла как скала, которую огибал даже самый сильный ветер. Она видела, как от боли и еще чего-то невыносимого и опасного правитель буквально терял рассудок. Она опустила внимательный взгляд на его кровоточащую, заливающую белые простыни кровь, открытую рану. Та сама по себе затягивалась. Медленно, но по сравнению с обычным человеком или магом, не применяющем целебные снадобья или заклинания, скорость регенерации была колоссальной. Вот только что-то не давало ране затянуться. Она пыталась затянуться, но тут же открывалась снова, выплескивая наружу алые ручейки. И так снова и снова, пока магистр в очередной раз не скрипнул зубами, сдерживая болезненный рык.
Это была тьма. Тьма, что всегда, сколько Сетия помнила магистра, защищала его и была его щитом и мечом. Сейчас же она оборачивалась против него, терзая его плоть.
— О, Бездна… — прошептала ведьмочка, пододвигаясь ближе и наклоняясь над раной так, чтобы видеть все потоки нитей тьмы, исходящих из раны.
Тьма пыталась войти в него как что-то физическое и материальное, разъедая плоть. Неприятное зрелище, учитывая, что это происходит с небезразличным тебе человеком. Магистр в очередной раз дернулся, но уже не пытался что-то сделать, он чувствовал как почти развеявшийся в комнате освежающий манящий аромат ведьмы, снова наполнял пространство, был рядом с ним так близко и явно, что попадая в легкие, действовал на него как успокоительное. Почему-то когда она была рядом с ним, ему казалось, что боль отступает, что все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо… Как бы он не говорил ей уйти, на самом деле ему очень хотелось чтобы она осталась рядом с ним, усмирила его боль. Но вместе с тем он переместился сюда именно для того, чтобы никто не видел его страданий, его беспомощного состояния, где великий всемогущий демиург так позорно-медленно залечивал свои истерзанные раны.
Глава 79. Даже если пожалеем, это будет потом
Сетия положила прохладную ладонь ему на лоб и произнесла целительское заклинание, которое должно было немного усмирить боль. Не смотря на все уроки мистера Малдвина, она все не умела залечивать столь серьезные раны, и вряд ли сейчас из нее вышел бы прекрасный лекарь. Однако этого и не требовалось. Судя по всему, магистр был настолько сильным магом, что его тело обладало естественной регенерацией за счет его магической силы. В этом случае ей требовалось только избавиться от тьмы, а с этим отлично справлялась ее кровь. Понимая, что на все потребуется очень много времени, она подскочила с места и рванула на улицу, чтобы сказать Норту возвращаться во дворец. Возница при своих габаритах все равно не поместился бы в доме, а на улице не пойми сколько времени ему делать нечего. Тот на удивление нормально воспринял новость о том, что магистр сейчас вместе с ней. И даже мельком в нем не проскользнуло сомнение в правдивости ее слов. Сложилось впечатление, что правитель наведывался сюда и раньше.
Быстро вернувшись в дом, она в спешке закрыла дверь и нанесла на нее защитные чары. Не сам же магистр нанес себе такие смертельные раны, а значит, есть риск, что к ним наведается враг, а сражаться и одновременно лечить правителя она точно не сможет. В ванной ведьмочка наполнила таз с водой, а с тумбы в комнате подняла и вымыла стакан. Все это она делала насколько быстро, что в пору было удивиться. Когда же все было готово, она не просто резанула палец, а в прямом смысле порезала руку порывом ветра, впуская ручеек крови. Тьмы в крови владыки было гораздо больше, чем в любом прежде-излеченном ею пациенте, а потому одной капли точно будет мало. Лежащий перед ней в обморочном состоянии мужчина была уда более высокого уровня. Поэтому инстинктивно она чувствовала, что он сможет перенести большее количество крови и при этом е сойти с ума, не потерять самого себя и не мутировать как любой другой монстр. К тому же она не собиралась поливать его всем количеством. Воды было достаточно для того чтобы разбавить концентрированную алую жидкость. После того как вещества в воде было достаточно, Сетия заклинанием слегка затянула рану и облегчая боль правителя, порывами ветра приподняла его в наполовину сидячее положение, осторожно высвобождая его от остатком изодранной рубашки. Для облегчения процесса, порывами ветра она разрезала ее на лоскуты и те просто сползли на постель, а потом и на пол, подхваченные воздушной волной. Он мерно выдохнул, а Сетия смогла полностью рассмотреть ранение, пытаясь понять способ его нанесения, но так и не поняла, чем именно было изувечено это прекрасное некогда рельефное тело. Ее сердце болело вместе с ним. Она опустила руку в воду и смахнула капли на оголенный торс. Капельки воды зашипели, словно перекись водорода, а затем истаяли, очищая внешнюю тьму. Затем она повторила действие еще несколько раз, пока от тела магистра не перестали виться черные нити. Но этого все еще было мало, рана затягивалась слишком медленно, а магистр потерял итак слишком много крови.
