Онлайн книга «Блокада 2. Книга 2. Тень Зигфрида»
— Вы извините ее, товарищ офицер, — сказала она, стараясь не смотреть Хагену в глаза. — У нас отец весной на фронте погиб, вот она и пристает ко всем, кто в форме… — Ничего, — сказал Хаген. Когда они отошли метров на двадцать, он проговорил задумчиво: — Шеф ошибался, когда говорил, что все дело в НКВД. — Почему? — спросил Бруно. — Разве мало особистов на улицах? — Эта девочка никогда не слыхала про НКВД, — сказал Хаген. — Но она тоже не хочет капитулировать. До нужного им дома на углу Фонтанки и Дзержинского коммандос добрались уже под вечер. Вопреки ожиданиям Рольфа, на патрули они больше не натыкались — по-видимому, основная их часть была сконцентрирована на подступах к городу и у стратегически важных объектов. Набережная была почти пуста, только высокий и прямой, как жердь, старик, стоял у моста, опершись вытянутыми руками на парапет и глядя на воду. Подойдя ближе, Рольф заметил, что бледные и тонкие губы старика беззвучно шевелятся. «Молится», — подумал он. И тут же понял, что он ошибся — старик не молился, он читал стихи. — Наше прошлое, наше дерзанье Все, что свято нам навсегда, — На разгром и на поруганье Мы не смеем врагу отдать. Если это придется взять им, Опозорить свистом плетей, Пусть ложится на нас проклятье Наших внуков и их детей! Даже клятвы сегодня мало. Мы во всем земле поклялись. Время смертных боев настало — Будь неистов. Будь молчалив. Всем, что есть у тебя живого, Чем страшна и прекрасна жизнь Кровью, пламенем, сталью, Словом — Задержи врага! Задержи! [8] "Он сошел с ума, — подумал Рольф. — Человек не может читать стихи в городе, где нечего есть". Вслух он сказал: — Добрый вечер, товарищ. Мы ищем Федора Николаевича Свешникова. Вы, случайно, не знаете такого? Старик вздрогнул и повернул голову. У него было худое, строгое лицо византийского святого. — Я знаю Федора Николаевича, — сказал он медленно. — А по какому делу вы его разыскиваете? — Его сестра, Варвара Николаевна, просила ему передать письмо и посылочку, — широко улыбнулся Рольф. — А нас тут как раз в Ленинград перебросили, грех не исполнить просьбу. Я лейтенант Гусев из береговой радиоразведки. Старик ничего не выражающим взглядом смотрел куда-то сквозь Рольфа. — Я покажу вам, где он живет, — сказал он, наконец. — Но Федор Николаевич едва ли откроет дверь незнакомым людям. Он оторвал руки от парапета, и, механически переставляя ноги, двинулся к парадному. Трое коммандос последовали за ним. Они поднялись на третий этаж — по каменной лестнице с выщербленными ступенями. Старику явно было тяжело идти, он то и дело останавливался передохнуть, и у Рольфа всякий раз возникало желание вскинуть его на плечо и потащить наверх, как мешок с мукой. Наконец они остановились у двери квартиры под номером восемь. Одной рукой старик оперся о дверной косяк, а другой — зашарил в кармане пиджака. Вытащил оттуда ключ и вставил его в замочную скважину. — У вас есть ключ от квартиры Федора Николаевича? — удивился Рольф. Некоторое время старик молчал. Потом с усилием повернул ключ в замке и потянул дверь на себя. — Квартира большая, — сказал он ровным голосом. — Федор Николаевич живет в последней комнате по коридору направо. "Это же общая квартира! — запоздало догадался Рольф. — Как Русские их называют — коммуналка? Додуматься же надо — подлить несколько семей вместе!" — Большое вам спасибо, — поблагодарил он старика. — Извините, что побеспокоили. Дверь в комнату Свешникова была, как и следовало ожидать, заперта. Бруно несколько раз постучал по ней костяшками пальцев. За дверью молчали. Бруно постучал еще несколько раз. — Может, он спит? — предположил Рольф. — Мы же не знаем, сколько ему лет. — Тише, — сказал Хаген. — Там кто-то движется. За дверью действительно слышались какие-то звуки — словно некто, маленький и легкий осторожно крался по паркету. Потом раздалось слабое покашливание, и тихий старческий голос спросил: — Кто там? — Федор Николаевич, я лейтенант Гусев. У меня есть для вас письмо и посылка от вашей сестры из Казани. Может быть, Свешников действительно редко открывал дверь незнакомым людям, но услышав о сестре из Казани, медлить он не стал. Замок щелкнул и дверь открылась. — Входите, пожалуйста, товарищи, — проговорил стоявший на пороге старик дрожащим голосом. — Располагайтесь, прошу вас. Рольф потянул носом — в комнате Свешникова пахло грязным тряпьем, давно немытым телом и почему-то порошком от клопов. Обстановка была чрезвычайно бедной — стул, узкий топчан, лежавший прямо на полу, крохотная закопченная буржуйка и сваленные в углу ватники. «Располагаться» здесь было решительно негде, да и не очень-то хотелось. — Ваша посылка, — сказал Рольф, протягивая Свешникову перевязанный веревкой пакет. Старик развернул его дрожащими пальцами. Пакет был плотно набит серыми кубиками бульонного концентрата. — О, господи, — пробормотал Свешников. Руки его тряслись. Он несколько раз шмыгнул носом и посмотрел на Рольфа блестящими от слез глазами, как старая и верная собака. — Вы не представляете… товарищи, вы даже не представляете что это такое… это же спасение… спасение! — У вас хорошая сестра, — сверкнул белозубой улыбкой Рольф. — Да, Варечка прекрасная женщина… прекрасная… Это же суп! Много, много замечательного, вкусного супа! Каждый кубик можно разделить на четыре части… а если добавить в кастрюлю лебеды или щавеля, то получится великолепный овощной суп на мясном бульоне! Товарищи… Он подошел к Рольфу и обнял его. Старик едва доставал диверсанту до плеча, и потому уткнулся лицом в обтянутую новеньким зеленым сукном грудь Рольфа. И заплакал. Рольф терпеливо ожидал, пока Свешников успокоится. — Есть еще письмо, Федор Николаевич, — сказал он. Письмо было в узком солдатском конверте. Старик бережно положил пакет с кубиками на топчан и трясущимися пальцами разорвал конверт. Содержание письма, изготовленного все теми же специалистами Шелленберга, Рольф знал наизусть. Сестра Варвара сообщала, что у них в Казани все хорошо, продуктов хватает и даже с избытком, поэтому она совершенно не стесняет себя, посылая брату несколько кубиков бульонного концентрата. Все свято верят в скорую победу над фашистской гадиной и своим ударным трудом стремятся приблизить день, когда Красная Армия освободит Ленинград и пойдет дальше, на Берлин. |