Онлайн книга «Зимопись. Книга вторая. Как я был волком»
|
Фрист с трудом отстранил от себя полыхавшие желанием создания. – Отныне вы – женщины, – громко объявил он, возвращая прелестниц в реальность, – отныне ваш долг – дарить радость, принимать радость, вынашивать и рождать радость – всему племени. Чем лучше вам, тем лучше племени. Чем лучше племени, тем лучше будет вам. Отныне и всегда да пребудет так! Хлопок в ладоши вызвал подкарауливавших служанок: – Омыть! Обняв за плечи, соискательниц повели в коридор. В теплый бассейн, надо думать. – Что означает этот обряд? – осведомился я. Стопы облизавшего губы Фриста степенно направились от трона ко мне. – Возведение в равность. Это я и так слышал. Общий смысл улавливался: инициализация, прощание с детством. Ну, нет подробностей, значит нет. – А что им давали пить? – Святой напиток. – У него есть другое название? Пиво, вино, водка, спирт, самогон… – Остановись! – Взгляд Фриста заметался. – Не смей читать заклинания в моем присутствии! Что ж, примем к сведению – как сказанное, так и отмеченное по этому поводу в уме. Хлопок в ладоши призвал новую тройку служанок. Сколько же их всего? Неуловимый знак пальцами объяснил служанкам, чего восхотелось правителю, и они умчались обратно. Через миг, заметив, что Фрист стоит теперь у оконного проема и перемещаться не собирается, прямо на каменный подоконник нанесли всевозможной снеди. Фуршет, так сказать. – Не стесняйся. – Фрист указал мне на еду, сам привычно начав с фруктов. – Зачем нужно разделение на две части? – спросил я между жеванием. Посланный властителем огрызок полетел в окно. Фу, как некультурно. А если кому на голову? Начальству можно все? На фиг такое начальство. Власть должна подавать пример или идти на фиг. ИМХО. – Ты о заборе? Так заведено испокон веков. – От кого охраняете? – От самих людей, предохраняя от греха. Гляди. С зазаборной или, как я ее обозвал, семейной стороны к воротам вышел мужчина. Несколько слов часовому, и засов сдвинулся, пропустив и сразу закрывшись сзади. Перейдя мост, мужчина постучатся в другие ворота. Сообщенную подошедшему охраннику причину признали уважительной, человека пропустили. На утоптанной земле рядом с мостом часовой сделал пометку. – Когда вернется, отметку сотрут. Во всем должен быть порядок. Нет порядка – нет племени. Только ровзы нарушают привычное течение жизни. – Слово ровз что-то означает? – Пришелец из другого мира. Не человек. – В смысле – зверь? – Типа того, – лукаво согласился старик. – Но могут прийти и люди. – До сих пор не приходили. А придут – я пойму, что это не ровзы. – Как? – Хочешь узнать, как меня переубедить? – Правитель долины кашляюще рассмеялся. – Не выйдет, все доказательства против тебя. Смирись. Только тем и занимаюсь. Я нерешительно пошарил взглядом по сторонам. – Где у вас тут… удобства? Фрист понял. – Отведите. Как стража сообразила, куда меня вести, и как услышала, если глухая, не знаю, но сопроводила именно в нужное место. Сверху в тесном помещеньице шумело и ухало от далеких, где-то на вершине горы, порывов ветра из пробитого в камне отверстия вентиляции – узкого, непролазного. Последнее я отметил на всякий случай. На полу лежал деревянный щит, оказавшийся крышкой. Под ним зияла яма… нет, дыра в какие-то нижние помещения. Иначе откуда там свет и мощный приток воздуха? Размеры дыры не позволяли пролезть в нее, разрешая делать лишь то, зачем явился. Я и сделал. Надеюсь, никто в нижнем ярусе в обиде не будет. На возвышении на уровне пояса стояли глиняные горшки с водой. Я машинально воспользовался, сполоснув руки. Надо же, была у меня когда-то такая привычка. По возвращении я застал Фриста у центрального окна, подзорная труба глядела на озеро, по лицу правителя блуждала улыбка. На меня – ноль внимания. Прибрежная полоса оказалась усыпана женщинами, и постоянно подходили новые. Берег превратился в лоскутное одеяло от сброшенных одежд. Мешая друг дружке, отвоевывая место в воде, светлокожие фигурки начисто смывали раскраску. Собственно, просто мылись. Мелькали конечности, сгибались спины, выпячивались не спины. Столь массовое купание я видел только на бесплатных пляжах в сезон. Чистые уходили не спеша, весело переговариваясь, а оставшийся гудящий рой при этом почти не уменьшался. – Банный день? – хмыкнул я. – Хорошее определение. Запомню. – Смывание раскраски что-то значит? – Утром нанесут снова. Как бы обновятся. Завтра необычный день. – Раскраска, узоры – что они означают? Фрист оторвался от трубы: – У кого именно? Пардон, сформулирую точнее: – У этих женщин, для начала. – Только то, что они женщины. Им идут краски. Это признак человечности. То, чего не хватает вашим самкам. – А дети почему равномерно черно-белые? Полосы, узоры… – Полосы и узоры не важны. Нет единого фона – человек не определился в жизни. – Хранители – двуфоновые, потому что прекрасно определились? Шутку не поняли. – Высшие должности – хранители и охранители – имеют собственную расцветку, чтобы все видели издали. У хранителей это еще принадлежность к двум мирам. Запрокинув голову, Фрист шумно отхлебнул из глиняного кувшина. Судя по запаху – «святой напиток». – Кстати, у вас есть вода? – небрежно осведомился правитель. – Странный вопрос. Человек не может без воды. И нечеловек не может, – предугадал я готовое сорваться возражение. – Обычная? – Мокрая, прозрачная. Какая еще бывает? – Со вкусом слез. – Соленая? Поблизости такой нет. – А где есть? – Пронзительный взгляд полицейского, поймавшего вора на месте преступления, распух весельем. Черт его дери. Для местных мир – околица. Все, что дальше – колдовство. – Говорят, что есть такие моря и океаны, – поздновато спохватился я. – Ну-ну. Что еще говорят? – Что именно вас интересует? – Все. Для начала скажи, где вы проявились. – Что сделали? – Горы вокруг долины непроходимы, вы проявились где-то внутри, поэтому я уверен, что ты не человек, хотя, не спорю, очень похож и местами весьма убедителен. |