Книга Зимопись. Книга четвертая. Как я был номеном, страница 61 – Петр Ингвин

– Деметрия сказала, что мать обязана проинспектировать оставшиеся без хозяев башни.

– У башни Варфоломеи есть хозяйка, – гордо заявила Тома. – Я. По праву наследства.

Дорофей почтительно склонился.

– Вы спасете царевну? – спросил он из положения поклона, лицом к земле. – Она умирает.

– Едем, – громко скомандовала Тома. – Дайте принцу коня.

– Я уже не принц, – поправил Дорофей.

– Но поступаешь как истинный принц. Это будет отмечено.

– Все, чего я хочу – помочь царевне, а после – восстановить свое доброе имя и служить верой и правдой цариссе, которая согласится меня принять.

Я вспомнил: овдовевшие мужчины мгновенно теряют титулы, как спиленное дерево листву. Если бывшего принца не возьмет царисса, царевна или войница, куда он подастся? Снова в разбойники? Что умеет делать бывший принц? Впрочем, неизвестно, кем был Дорофей до того, как женился на Милославе. Если мастеровым или крепостным – вернется к прежней жизни. Неприятно, должно быть, после такого взлета. Зато будет, что вспомнить и детям рассказать.

Меня волновал другой рассказ, еще не рассказанный. Вопросы едва удерживались в горле. Тома все понимала, хмурилась: «Держи себя в руках, всему свое время».

Один из бойников спешился и отдал поводья Дорофею.

– Я приведу подкрепление, – сообщил он. – Куда ехать?

– Строго на восток. – Дорофей указующе махнул рукой.

Там за полями расстилались сады, далеко за ними – лес.

– На всякий случай возьмите телегу и носилки! – крикнула Тома помчавшемуся в башню бойнику.

Отряд последовал за царисситой. Я помнил о покушениях, поэтому глазами показал двоим бойникам на место перед хозяйкой, а мы с Юлианом обезопасили ее с боков. Как выяснилось, бойникам ничего показывать не надо, они без моего вмешательства знали свое дело. Круговая защита вышла достаточной, я успокоился.

– Сколько людей с царевной Деметрией? – крикнула Тома Дорофею, скакавшему чуть впереди.

Все правильно, он показывал дорогу, но бойники не сводили с него глаз и копий.

– Остался только я.

– Как ты оказался при Деметрии? – повторил я отброшенный ранее вопрос.

– Милослава погибла, я превратился в простого войника без хозяйки. Царисса Варфоломея временно оставила меня при себе. После взятия башни я скрывался в лесу, там встретил еще нескольких таких же. Вотчина оказалась в руках рыкцарей, нам некуда было идти. Потом рыкцарей погнали в горы, где они напоролись на наш лагерь. В бою погибли все, чудом выжил только я и, раненый, уполз в чащу. Меня учуяли волки, и я прощался с жизнью, когда появилась царевна Деметрия с дружинником. Волки были голодны. Я для них угрозы не представлял, и сначала они напали на царевну и ее защитника. Дружинник бился самоотверженно, но его загрызли. Царевна убила последних волков, но сама уже не встала. Я добрался до нее, перетащил глубже в чащу и пытался выходить. Не получилось. Стало ясно, что она не жилец. Когда царевна Деметрия пришла в сознание в последний раз, она попросила о встрече с матерью для прощения.

– Почему Деметрия оказалась в лесу с единственным спутником? – втиснул я.

Дорофей ответил, как всегда обращаясь исключительно к цариссите:

– Она не рассказывала, а я не осмелился спросить. Должно быть, раскаяние уже отвратило ее от разбойников и толкнуло на примирение с Верховной царицей. Она могла сбежать от разбитой армии. Это предположение, а точных сведений у меня нет.

Ага, раскаяние ее толкнуло, а не царберы, которые обложили со всех сторон и сели на хвост.

– Расскажи про взятие башни, – распорядилась Тома, понимая, что иначе с расспросами полезу я. – Ты присутствовал?

– Был внутри. Цариссу Варфоломею с основными силами защитников хитростью выманили за ворота и уничтожили из засады. Царисса отбивалась до последнего, но ее, как и всех, расстреляли из гнуков и после зарубили. В башне остались только царевна Зарина, войник Бакула, я и слуги. Как мы ни уговаривали царевну, она почему-то открыла ворота. Внутрь ворвался такой сброд, что стало ясно – живыми не выпустят. Мы приняли бой. С самого начала стало понятно, что не продержимся. Часть слуг попряталась в надежде, что, как людей подневольных, их не тронут, остальные ушли подземным ходом. Царевна все время чего-то ждала, но нас смяли количеством. Я не сумел защитить царевну, смог лишь не допустить надругательств, вынести тело и похоронить.

– Ты лично хоронил ее?

Тома с состраданием оглянулась на меня.

Дорофей кивнул.

Потемнело. И будто бы дождь пошел.

Отряд спешно двигался сквозь ровные ряды садовых деревьев. Они напоминали почетный караул по обе стороны дороги: кривые ветви печально отдавали честь, вдаль уходили колонны и шеренги сотен, а то и тысяч таких же бесстрастных свидетелей моей боли. Резкость изображения все меркла и меркла, будто на объектив камеры полили из ведра.

Пиявка занервничала и стала притормаживать.

– Фу! – прикрикнул я.

Человолчица не успокаивалась, все время дергалась в сторону, и я уже потянулся за плеткой…

– Что-то не так, – сказал Юлиан, озираясь.

– Стоп! – грянул я во всю мощь едва не вылетевших наружу легких.

Тома резко остановилась, за ней все остальные. Пиявка скулила и тянула назад. Юлиан принюхался:

– Чужие. Много. Впереди.

Дорофей пустил коня галопом. Несколько копий, брошенных вдогонку, цели не достигли, он лихо уклонился. Прирожденный боец. Не хотелось бы встретиться с таким один на один.

Тома осознала происходящее.

– Назад – вперед! – выплеснулось у нее со страха, но все поняли.

Из-за дальних деревьев вынеслось несколько стрел, но расстояние было большим, вреда они никому не причинили.

– Что-то проясняется, – удирая бок о бок со мной, крикнула на ходу Тома. – Одного противника знаем в лицо. Насчет Деметрии он соврал?

– Скорее всего.

А в душе воссияло. Насчет Зарины он тоже мог соврать! Дождь прекратился, туман рассеялся, надежда взошла ярким внутренним солнцем.

– Что же получается? – размышляла Тома. – Зарина открыла ворота – значит, настолько дорожила нашими жизнями… – Ее глаза очумело вскинулись на меня. – Подожди. Не нашими. Твоей!

Я густо покраснел.

– Ах ты, женский угодник! – расплылась Тома в усмешке. – И что в тебе бабы находят? Подскажи, а то, сколько ни стараюсь, не понимаю. Одна врагам башню сдает, вторая топится… Думаешь, я не поняла, чего вдруг Марьянка в реке оказалась?

– Не бабы, а царевны. Высшее сословие. Аристократки и интеллектуалки. Не понимаешь, потому что у тебя интересы больше по части животного мира.