Книга Сорвать банк, страница 4 – Эрл Стенли Гарднер

— Вы отец этой молодой особы?

— Нет. Я отец молодого человека, который очень обеспокоен… слишком обеспокоен, по правде сказать, тем, что… — Мы ждали продолжения. Уайтвелл отрезал кончик сигары. — Не возражаете, если я закурю?

— Нет, нет, пожалуйста, — ответила Берта. — Мне нравится, когда мужчина курит сигару. Это выглядит… в высшей степени мужественно.

Уайтвелл аккуратно положил обгоревшую спичку в пепельницу.

— У меня единственный сын — Филипп. Мой бизнес — рекламное агентство. Я руковожу им, а Филипп работает со мной. Я собираюсь расширить дело. И намеревался в качестве свадебного подарка преподнести Филиппу половину прибыли.

— Славный замысел.

— Видите ли, Филипп не питает особого интереса к работе. Возможно, я был слишком снисходителен. Но когда он влюбился, все изменилось… Он npofc-то с ума сходил по этой молодой женщине. Она была секретарем у руководителя одного авиационного завода. Энергичная, уверенная в себе. Любила, чтобы дело кипело, а не кисло, и — накачала Филиппа идеями. Он вдруг решил, что тоже должен снять пиджак и засучить рукава. Волшебное превращение, как видите.

— Должно быть, вам оно было приятно.

— Да, но…

— Вы не хотели, чтобы он на ней женился?

— Я не хотел, чтобы он вообще женился, пока не утвердится в деле. Ему двадцать восемь, и он никогда ничем не занимался, все играл да путешествовал. Мне самому не удавалось заинтересовать его какой-то постоянной деятельностью.

— Понятно. Что же случилось с женщиной?

— За два дня до свадьбы она исчезла.

— А записку или что-то в этом роде она оставила?

— Ни клочка. Просто испарилась — по сей день.

— Если вы не хотите, чтобы сын женился на ней, почему бы вам… не оставить все как есть? — спросила Берта. — У нее была причина для исчезновения? И почему вы стремитесь ее разыскать?

Уайтвелл беспомощно махнул рукой:

— Филипп — вот моя причина… Я говорил вам, что она его сделала абсолютно другим человеком… Если честно, я против свадьбы. Но ее исчезновение — свершившийся факт, так что я просто обязан найти ее — ради сына. Филипп не спит, не ест, впал в прострацию, теряет в весе.

Берта сказала:

— Ладно, Дональд найдет ее.

Уайтвелл повернулся ко мне.

— Расскажите все, что знаете об исчезнувшей девушке, — попросил я.

— Как я уже сказал, Корла работала секретарем у одного из руководителей Авиационной компании Рэндольфа. Жила в квартире еще с одной девушкой. В день ее исчезновения выглядела угрюмой, не в себе была.

Девушка, с которой она вместе проживала, говорила, что, мол, у нее, у Корлы, все в порядке… Утром десятого числа примерно без десяти девять, как обычно, появилась на работе. Ее шеф потом свидетельствовал, что выглядела Корла тоже как обычно, если не считать, что как-то притихла. Еще до этого она подала заявление, что собирается уволиться, как только найдется замена.

Шеф пытался уговорить ее остаться. Молодые собирались свой медовый месяц отложить на более поздний срок. Я упоминаю об этом лишь потому, что хочу подчеркнуть, насколько добросовестно она относилась к работе. Если даже произошло нечто, что заставило ее бросить Филиппа, она не позволила бы себе, я в этом точно уверен, оставить своего шефа без помощницы…

— Продолжайте свой рассказ о том дне — о десятом, — сказала Берта.

— Так вот, Корла стенографировала примерно до десяти часов, затем принялась за расшифровку. Поработала и с текущей корреспонденцией — ей доверялась и первоначальная разборка конфиденциальных данных…

Ее шеф вышел из офиса, закончив диктовку, ему надо было посовещаться о чем-то с другими руководителями компании. Их беседа продолжалась двадцать минут.

Когда шеф возвратился, Корлы за столом не оказалось.

В машинку был заправлен лист бумаги. Она прервала работу на середине предложения… Шеф подумал, что Корла пошла в комнату отдыха. Минут через пятнадцать, когда ему нужно было поправить деловое письмо, уже готовое для отправки, он нажал кнопку вызова Корлы. Она не появилась. Шеф вышел в приемную, там ничего не изменилось, все — как и четверть часа назад.

В машинке оставалось недопечатанное письмо. Он вызвал к себе другую секретаршу и отправил ее в комнату отдыха выяснить, не заболела ли Корла. Корлы там не было. Вот с того момента нигде ни намека на след! Ее сумочка лежала на столе, в ней — долларов пятьдесят.

Это, кстати, все, что у нее вообще имелось. Банковского счета у Корлы не было. Помада, пудра, ну, вся косметика, ключи — все находилось в сумочке.

— Полицию известили? — спросил я.

— Да. Они ничего не смогли до сих пор узнать.

— Какие-нибудь улики?

— Только одна, пожалуй.

— Какая?

— По словам все той же квартирантки, за сутки до исчезновения Корла сияла от счастья. Я попытался выяснить, что же, собственно, случилось за последние двадцать четыре часа. Единственное, что я нашел в какой-то степени примечательного, пожалуй… Перед исчезновением она получила письмо… От какого-то Фрамли, из Лас-Вегаса, Невада.

— Как стало известно имя автора письма?

— Видите ли, почту по квартирам разносит домовладелица. Ее девичья фамилия была Франли. Через «н».

По ее словам, ей никогда бы в голову не пришло смотреть почту своих жильцов: откуда она, кем написана… разве только удостовериться, в какие квартиры отнести.

— Конечно, конечно, — с сарказмом заметила Берта. — У нее и мысли не могло возникнуть, чтоб посмотреть почту жильцов.

Уайтвелл мимолетно улыбнулся.

— Так вот, хозяйка утверждает, что фамилия Фрамли в левом верхнем углу конверта была так похожа на ее собственную девичью фамилию, что она на мгновение подумала, что это написано кем-то из ее семьи.

Затем она увидела, что в фамилии стояло «м», а не «н».

— И она заметила, что письмо из Лас-Вегаса…

— А какой адрес в Лас-Вегасе?

— Она не помнит.

— А кто писал: мужчина или женщина?

— Неизвестно. Письмо от Фрамли из Лас-Вегаса…

Это, конечно, очень слабая зацепка, но единственная.

Имеет ли письмо связь с исчезновением или нет, неизвестно. Других деталей, чтобы нам помочь, тоже нет.

— А ее записная книжка? — спросил я. — Может, какие-то стенографические пометки о важном и секретном…