Книга Новая Афи, страница 38 – Пис Аджо Медие

– Я пошла.

– А как же завтрак? Я сварила овсянку.

– Я не голодная. Увидимся вечером. – Ее взгляд едва по мне мазнул. Однако мама еще долго копошилась у выхода: поправляла платок, блузку, волосы – лишь бы оттянуть встречу с тетушкой. Ее мучения опечалили меня еще сильнее. Даже мелькнула мысль вернуть Менсу. И все же я взяла себя в руки. У меня не оставалось иного выхода.

Не прошло и часа, как опять приехал Менса: тетя вызвала меня к себе на склад. Несмотря на предсказуемость такого поворота, я похолодела. Язык чесался спросить, как тетушка отреагировала на мой отказ уезжать, но я сдержалась: Менса и так начинал считать меня своей ровней. Кроме того, наверняка все мои слова и действия немедленно будут доложены главной. Поэтому я неторопливо переоделась и села в машину, высоко задрав подбородок и сжав губы в тонкую суровую полоску.

Склад находился напротив главного входа на городской рынок и представлял собой длинную анфиладу помещений; в большинстве хранили муку, рис, растительные масла и другие продукты, которые здесь закупали оптом и распродавали. У входа уже кипела бурная деятельность. На улице непрерывно сигналили такси и автобусы, перевозя торговцев и покупателей, а плотный поток машин то и дело прорезали пешеходы.

На кассе выстроилась очередь из женщин, рядом на тележках и в тачках сидели мальчишки и юноши, большинство без рубашек, готовые отвезти товары на рынок. Я узнала нескольких женщин, однако не остановилась, чтобы поздороваться, и не обернулась, когда одна из них меня окликнула. Я шла прямиком к кабинету тетушки, расположенному в самой последней комнате анфилады, куда никто не смел войти без приглашения. Когда я переступила порог святая святых, хозяйка восседала за письменным столом, а напротив на одном из двух стульев примостилась мама, выпрямившись и крепко сцепив ладони на коленях.

Кабинет не представлял собой ничего особенного: вдоль одной стены выстроились серые картотечные шкафы, на потолке висел вентилятор, в углу ютились стопки приходных книг, завернутых в пакеты, рядом – деревянный столик с маленьким старомодным телевизором. На письменном столе стояли лишь серый стационарный телефон и лоток для документов.

– Доброе утро, тетушка, – поздоровалась я, спрятав дрожащие руки за спину.

– Доброе утро, Афи. Как поживаешь?

– Благодарю, неплохо.

– Вот и славно. Присаживайся, – она указала на пустой стул рядом с мамой. – Я слышала, что ты покинула дом своего мужа и не желаешь возвращаться, – проговорила тетушка совершенно равнодушным голосом, словно обсуждала погоду.

Я молча кивнула, в горле застрял ком.

– Почему?

Кашлянув, я повторила все то, что сказала вчера маме, только более сжато и менее дерзким тоном.

– И поэтому ты не желаешь возвращаться домой?

– Да, тетушка.

Она вздохнула всем телом и словно немного расплылась по своему офисному креслу. У меня сердце забилось быстрее. Когда она вновь заговорила, ее голос оставался спокойным:

– С твоей стороны некрасиво приходить ко мне и вести себя так, словно мой сын – некий зверь, который тебя покусал. Эликем ничем тебя не обидел: сколько мужчин готовы дать тебе все, что дал мой сын? Сколько? В общем, я с ним поговорила, и он готов принять тебя обратно ради ребенка, так что возвращайся домой.

– В Аккру?

– Разумеется.

– Простите, но, когда я вернусь, он поселит меня в свой дом?

Впервые в ее глазах мелькнули эмоции – стальной блеск, говорящий мне, что я переступила черту.

– Я сказала, возвращайся домой.

– Простите, тетушка, в ту квартиру я вернуться не могу. – У меня дрожал голос, в груди бешено колотилось сердце. Сбоку раздался резкий вдох, но я не повернула головы.

– Ты говоришь мне, что не вернешься?

– Тетушка, прошу… – начала мама, однако властная женщина вскинула мясистую руку, и она резко замолчала.

– Я задала тебе вопрос, Афи.

– Дело не в том, что я не хочу возвращаться, просто… я объяснила вам проблему. – Мой голос почти скатился на шепот.

– Оливия, ты слышала, что мне говорит твоя дочь?

– Тетушка, как ни пыталась я ее вразумить, она глуха к моим словам. Я не знаю, что еще делать. – Ее голос дрожал, предвещая слезы. Затем мама повернулась ко мне: – Афи, доченька, мое единственное дитя, умоляю, во имя Бога, вернись к мужу!

Я покачала головой, глядя поверх плеча тетушки.

– Значит, ты проявишь непочтение к своей матери?

Я промолчала.

– Можешь идти, – промолвила тетушка.

В мгновение ока мама оттолкнулась от стула и упала на колени.

– Тетушка, она лишь ребенок, она не понимает, что творит. Я с ней поговорю!

Хозяйка склада резко встала, и мама последовала ее примеру.

– Она – твоя дочь.

– Ты правильно поступаешь, – сказала Мавуси, когда я поведала ей о произошедшем в кабинете тетушки. Сестра уехала учиться в Кот-д’Ивуар. Без нее мои испытания казались еще мучительнее. Возникло даже искушение позвонить Эвелин, но я сдержалась, тем более что она отговаривала меня от этой авантюры.

Когда мама пришла вечером домой, я притворилась спящей. Слух о моем приезде стремительно распространился по городу, и к дому начал стекаться поток друзей и родственников. Сперва я не открывала дверь, однако Годсвей, брат Мавуси, обошел дом и увидел меня в окне спальни, поэтому мне пришлось его впустить. Парня прислал тога Пайес, чтобы позвать к себе. Я обещала прийти после обеда, но не сдержала обещания. Вместо этого я задернула занавески и свернулась калачиком в маминой кровати. Меньше всего мне сейчас хотелось встречаться с дядей и отвечать на вопросы о моем приезде в Хо. Кроме того, мама наверняка будет страшно недовольна тем, что я разгуливаю по городу и рассказываю всем о своих проблемах.

На следующий день меня разбудил приступ тошноты. Я кинулась в туалет, запуталась в занавеске в проходе и едва не упала.

Выходя из туалета, я увидела в гостиной маму, читающую Библию.

– Ты не пойдешь на работу?

– М-м-м, – протянула она, не отрываясь от книги на коленях.

– Почему? – Я села напротив нее, так как у меня начала кружиться голова.

Мама продолжала читать Библию, не отвечая, указательный палец следовал за мелкими буковками на странице. И только закончив и закрыв книгу, она заговорила:

– Тетушка велела мне сидеть дома, пока не получится тебе переубедить. – Мама не выглядела сердитой, лишь усталой.

– Она тебя уволила?

– Нет. Она велела вернуться на склад после твоего отъезда в Аккру.

– Значит, ты больше не работаешь?

– Не работаю и не хожу на собрания «Гильдии».