Онлайн книга «День другой – кошмар все тот же»
|
– Но вы не читали до конца? – Я уже сказала, что не читала. – Почему? – Потому что это детский рассказ, знаете, Олег же был в шестом классе. И мне вообще некогда было читать, я много работала. И уставала. Мы жили вдвоем, и только я зарабатывала деньги. – Хорошо. Расскажите, как Олег учился в школе? – Его любили учителя. Учительница по математике Людмила Ивановна всегда его хвалила, даже в любви признавалась. – В любви? Лица людей вытянулись. Назревало что-то интересное. – Ну, знаете, просто самый лучший ученик и все такое, – сказала Лариса Боровина. – Не совсем понятно, что вы имели в виду, – сказал обвинитель. – Ну Людмила Ивановна просто на выпускном сказала Олегу, когда он подарил ей цветы, что любит его. – У них был роман? – Нет, боже упаси! Людмила Ивановна была почти на пенсии. Как вы такое подумали? – Я просто спросил, – пожал плечами обвинитель. – Вы ответили. Давайте пойдем дальше. Много ли у Олега было друзей? – Был друг Вася, а остальные так, товарищи. С Васей Олег общался больше всех. – Что вы скажете о их дружбе? – Они были хорошими друзьями. – Много ли они времени проводили вместе? – Да, очень много. – Вы одобряли эту дружбу? – Да, Вася – очень хороший мальчик, у него мама – воспитатель в садике, а папа работал в мэрии. Хорошая семья. – Скажите, писал ли ваш сын в школе что-то еще, кроме того рассказа про мальчика-путешественника? – Да. – Что? Она не торопилась отвечать. Как будто бы подбирала слова. – Все в порядке? – Да, простите. Я просто… Олег писал и другие рассказы. – Вы их читали? – Нет. Не читала. – Почему? – Я уже говорила, я много работала. – То есть вы не знаете, о чем были те рассказы? – Ну. Я не знала точно, но он рисовал к ним обложки, и иногда они выглядели очень странно. – Очень странно? Объясните, пожалуйста, что это значит. – На каждой обложке были нарисованы пауки и летучие мыши, а еще какие-то руки, которые как будто вылезали из-за границ обложки. Это выглядело жутко. – Вас беспокоило, что Олег мог там описывать? – Немного. Но… я… понимаете, я думала, это просто детское развлечение. Ну что он там мог написать страшного, думала я, он ведь еще ребенок, наверное, что-то из жизни животных, раз про пауков и летучих мышей. Он не просил меня читать, а мне самой некогда было думать об этом. – Как вы опишете вашего сына в такие периоды детства, когда он писал? – Он был молчалив. – Он с вами не разговаривал? – Ну, как-то так, постольку-поскольку. Это продлилось недолго. – Скажите точнее, как это недолго? – Он писал только по выходным, и через полгода он забросил рассказы. Потом у него появилось новое увлечение. Про книги он забыл. – Какое увлечение? – Он играл в рок-группе. – Вас не беспокоило новое увлечение, я слышал, что рокеры употребляют наркотики. – Я протестую, – сказал адвокат. – Господин обвинитель, – сказал судья. – Я попрошу вас выбирать выражения. Вы ведете себя очень развязно. – Прошу прощения, я переформулирую. Как вы отнеслись к новому увлечению сына? – Нормально. Я люблю рок. И мне нравилось то, что они играли. Я даже была на их концертах. Остальные мальчики из группы были хорошими, Олег иногда звал их к нам домой. Я с удовольствием с ними общалась. Они были начитанными, музыкальными, в общем, дети-таланты. Только в сережках и с длинными волосами, но это ведь подростки. Они все проходят через что-то подобное. – Василий Немков был среди них? – Вася был школьным другом, а эти мальчики – рок-друзьями. У Олега были разные круги, в которых он общался. Но Вася все равно был лучшим другом. Через год Олег уже ушел из группы и стал много учиться, чтобы поступить на матфак. – Он еще писал рассказы? – Нет. Дома он больше не писал. – В каком году он переехал от вас в город? – В 2003 он закончил школу, поступил в педуниверситет на матфак и уехал. – Когда вы узнали, что он снова начал писать? – В две тысячи шестнадцатом году. – Как вы узнали, что он пишет? – Олег рассказал. – Как это произошло? – Как уже говорил Вася, у Олега была девушка Надя. Он познакомился с ней после армии, вроде бы на каком-то рок-концерте. Они начали встречаться в две тысячи десятом. Олег нашел себе хорошую работу, занимался компьютерами. Они приезжали меня навестить вдвоем с Надей раза два в год. Не слишком часто, но у нас в семье это нормально, мы любим одиночество. Точнее, оно нас не напрягает. И вот как-то раз, в январе две тысячи шестнадцатого, мы разговаривали с Олегом по телефону, и он сказал, что они больше не встречаются с Надей. Причем разошлись уже давно. – Сколько прошло с момента их расставания? – Месяца три. Знаете, мы не такие люди, чтобы сразу всем рассказывать о своих проблемах. – Как вы оцените состояние сына в тот момент, когда он сообщил о расставании? – Прошу прощения, но эта женщина не психолог, – сказал адвокат. – Переформулируйте вопрос, – сказал судья. – Расскажите подробнее, как он сообщил о расставании. Начните с того, кто кому позвонил. – Это я позвонила Олегу. В основном говорила я, а он все мычал и молчал. Односложно отвечал. Я спросила: что случилось? Он сказал, что ничего, все хорошо. Я спросила, когда они с Надей собираются приехать ко мне, а Олег сказал, что они с Надей расстались. Я, конечно, забеспокоилась, начала допытываться, что и почему. Хотела позвонить Наде. Но Олег запретил мне. Мне стало обидно, ведь я за него переживала, помочь хотела. Очень расстроилась, ведь надеялась, что они с Надей поженятся, даже думала, кого из родственников пригласить на свадьбу. Да и мечтала с внуками понянчиться, соскучилась по маленьким детишкам. А тут нате, здрасьте. Все планы и мечты рухнули. После этого он и стал каким-то скрытным. Я ему стала чаще звонить, думала поддержать его. Боялась, вдруг он что-нибудь с собой сделает. – А что, были предпосылки? Были попытки? – Нет, не было. Ну просто материнское сердце, оно такое, знаете, бывает, что-то в голову втемяшится, и потом сложно выгнать. В общем, с тех пор Олег по телефону почти ничего мне не рассказывал, молчал много, как бы я ни допытывалась. Однажды я спросила у него, почему он все время молчит, даже реветь начала, мол, ты там, наверное, запил уже, приеду за тобой в город и увезу домой. И тогда Олег мне и сказал, что снова взялся писать рассказы, поэтому все время молчит. Я спросила его: как это связано? Он сказал, что все время думает о сюжетах, а поделиться не может, мол, если расскажет, то читать неинтересно будет. Потом сказал, что, когда начал писать, даже оживился немного, хотя по его голосу я бы не сказала, что он оживился. Он не был веселым, больше каким-то отрешенным, хладнокровным, говорил без радости, будто скрывал что-то за этими словами, может, он пытался мне показать, что у него все хорошо, но я-то слышала, что не хорошо. |