Книга Огненный трон, страница 70 – Рик Риордан

Я вконец запуталась в словах и чувствах и вообще не знала, о чем говорить. Я только очень не хотела потерять Уолта – вот что я знала точно.

– Когда ты сказал, что хотел бы побольше бывать со мной, ты имел в виду… ну, сам знаешь что.

– А разве это и так не ясно? – пожал плечами Уолт.

Я не ответила. С парнями всегда так. Вроде бы примитивно устроены, а как доходит дело до простых вещей, такого накрутят!

Наверное, я густо покраснела. Опасная тема, лучше ее сменить.

– Клод говорил, что чувствует рядом с тобой дух Анубиса. Ты встречался с Анубисом?

Уолт вертел кольца на своих пальцах.

– Я надеялся на его помощь. Просил дать мне еще немного времени… отодвинуть конец. Я хочу помочь вам победить Апофиса. Тогда я буду знать, что не напрасно жил. Были и другие причины для разговора с ним. Это касалось… некоторых моих способностей.

– Каких способностей?

Теперь Уолт решил поменять тему разговора. Он смотрел на свои руки так, словно каждая превратилась в опасное оружие.

– Знаешь, моя поездка в Бруклин чуть не сорвалась. Когда я получил от вас «джед»… вашу «пригласительную открытку»… мама не хотела, чтобы я ехал. Она знала: изучение магии лишь ускорит действие проклятия. А я боролся с собственным сомнением и отчасти злостью. Приглашение казалось жестокой шуткой. Вы предлагали мне изучать магию, но я знал, что проживу не больше года или двух.

– Года или двух?

У меня перехватило дыхание. Я всегда считала год невероятно длинным отрезком времени. Я целую вечность ждала своего тринадцатилетия. В школе каждая четверть тянулась веками. И вдруг два года стали как будто короче двух дней. Через два года мне будет всего пятнадцать. Даже водительские права получить еще не смогу. Я не представляла, как бы жила, зная, что через два года умру. А может, и раньше, если буду продолжать заниматься магией. Тем, чем мне было предначертано заниматься.

– Зачем же ты все-таки поехал в Бруклин?

– Я должен был поехать, – ответил Уолт. – С ранних лет я находился под угрозой смерти. Мама делала все, чтобы меня поддержать. Но я не видел цели. А когда приехал к вам, я почувствовал: цель есть. Есть предназначение. Пусть это усугубит проклятие, но сейчас я хотя бы не напрасно проживаю каждый день.

– Это же… до жути несправедливо. За что тебе такое?

Уолт посмотрел на меня. Он улыбался!

– Мои слова. Я годами задавал тот же вопрос. Но какой в этом толк, раз ответа все равно нет? Сейди, я ничуть не жалею, что приехал в Бруклин. И очень рад, что ты позвала меня на помощь. За эти два месяца я впервые по-настоящему начал жить. И знаешь, когда я увидел тебя…

Он закашлялся. Понятно, что от смущения, а не от пыли. Когда он нервничал, то становился еще симпатичнее.

– Представляешь, я начал задумываться о мелочах. Как я причесан. Во что одет. Почистил ли зубы. Обычно я об этом не думал. Если суждено умереть, не все ли равно, почистил ли ты зубы или нет.

– У тебя замечательные зубы.

Уолт засмеялся.

– Маленькое одобрение с твоей стороны, и мне уже лучше. Все эти мелочи вдруг сделались для меня важными. И совсем нет ощущения, что я двигаюсь к смерти. Я счастлив.

А вот мне было очень даже паршиво. Два месяца я мечтала, как Уолт признается, что я ему нравлюсь. Но не так: «Я могу сказать тебе честно, поскольку все равно скоро умру». Совсем не так.

Его слова увели мои мысли несколько в другом направлении. Я вдруг вспомнила одно из занятий с учениками, и у меня возникла идея.

– Мелочи внезапно сделались важными, – повторила я и посмотрела на небольшой пятачок, который мы успели расчистить. – Так ведь это совсем просто.

– Ты о чем? – удивился Уолт.

– О камешках.

– Я тут тебе свою душу открыл, а ты думаешь о каких-то камешках?

– Проход, – сказала я. – Симпатическая магия. Как ты считаешь…

Уолт заморгал.

– Сейди, ты гений!

– Давно знаю. Давай лучше думать, как мы это сделаем.

Мы собрали вокруг все мелкие камешки. Потом стали отбивать кусочки крупных камней и добавлять их к общей кучке. Словом, мы изо всех сил старались сделать миниатюрную копию завала, скрывавшего от нас проход.

Я надеялась установить симпатическую связь вроде той, что наладила в Александрии между Картером и восковой фигуркой. Все камешки – с одного места. Значит, они уже связаны между собой. Но когда двигаешь что-то маленькое, пытаясь заставить двигаться что-то большое, это всегда опасно. Один просчет в наших действиях – и вместо расчистки завала мы обрушим потолок. Я не знала, на какой глубине мы находимся. Но ее явно хватит, чтобы навсегда похоронить нас под толщей земли и камней.

– Ты готов? – спросила я Уолта.

Он кивнул и достал жезл.

– Нет, Уолт! Действовать буду я. Ты наблюдай за обстановкой. Если вдруг свод начнет качаться и нам понадобится щит – это будет твоей заботой. Но никакой магии. Только на самый крайний случай. Я сама расчищу завал.

– Сейди, я вовсе не хрупкое создание, – возразил Уолт. – Не надо меня оберегать.

– Чепуха, – отмахнулась я. – Парни любят строить из себя крутых мачо, но вам всем нравится, когда с вами возятся, как с маленькими.

– Что? Ну и умеешь ты достать!

Я невинно улыбнулась.

– Кто-то хотел проводить со мной как можно больше времени.

Не дав Уолту открыть рот, я подняла жезл и начала произносить заклинание.

Я представила, что наша «модель» завала связана с настоящим завалом и что в Дуате они едины. Затем я повелела им соединиться, произнеся:

– Хи-нем.

Над нашей «моделью» вспыхнул неяркий иероглиф.

Медленно и осторожно я убирала камешки из маленькой кучки. Со стороны настоящего завала слышался грохот.

– У тебя получается, – похвалил меня Уолт.

Я не решалась даже взглянуть, боясь ослабить концентрацию. Постепенно кучка делалась меньше, распадаясь на отдельные камешки. Мне казалось, будто я взаправду ворочаю тяжеленные валуны. Чем-то мое состояние было похоже на транс. Я не знала, сколько времени прошло, но сильно вымоталась. От того, что я смотрела слишком пристально, у меня заболели глаза.

– Проход расчищен, – сообщил Уолт. – Ты замечательно поработала.

Завала больше не было. Нагромождения камней лежали по бокам, образуя небольшие кучки.

– Ты просто волшебница, Сейди.

Уолт наклонился и поцеловал меня. Возможно, всего лишь от радости, что скоро мы выберемся наружу. Его поцелуй лишь усилил головокружение. Я пробормотала что-то невразумительное. Можно было подумать, будто за время расчистки завала я разучилась говорить.