Книга Перри Мейсон: Дело о рисковой вдове. Дело о сумочке вымогательницы, страница 46 – Эрл Стенли Гарднер

– Какой костюм был на нем надет?

– На работе он носит темно-синий костюм из сержа, – ответил Дрейк. – Считает, что таким образом он меньше привлекает к себе внимание и неразличим в темноте. Большинство мужчин, занимающихся слежкой, носят темную одежду.

– Ты знаешь его адрес, Пол?

– Он живет в небольшом бунгало недалеко от пересечения бульвара Вашингтона и Пятой авеню. Дом стоит на Пятой авеню.

– На каком расстоянии от бульвара Вашингтона?

– В паре кварталов, насколько я помню. Я же ездил к нему два или три дня назад.

– Слушай меня, Пол, – сказал Мейсон. – Садись в машину и жди меня на углу Пятой авеню и бульвара Вашингтона. Я сейчас в Голливуде, на арендованной машине. Мы должны туда подъехать примерно в одно время.

– Минутку, Перри. Ты и так уже глубоко завяз в этом деле. Ради всего святого, не нужно еще больше…

– Выезжай прямо сейчас, – перебил его Мейсон и повесил трубку.

Адвокат приехал на встречу на пять минут раньше Пола Дрейка. Когда Дрейк наконец оказался на месте, он припарковал машину, подошел к адвокату и снова разразился тирадой, выражая свое негодование.

– Я не думаю, что из этого выйдет какой-то толк, Перри, – заявил детектив.

– Ладно, хватит ворчать, – сказал Мейсон. – Я хочу, чтобы ты побольше разузнал о Белгрейде. Он – единственный из твоих сотрудников, кто находился на корабле во время убийства. Особенно меня интересует, насколько точно все отражено в отчете, который он тебе представил.

– Мерзавец он и обманщик, или он никогда не предал бы тебя, – с горечью заметил Дрейк. – Уж я позабочусь, чтобы он до конца жизни не получил работу ни в одном детективном агентстве.

– Да забудь ты об этом, – заявил ему адвокат. – В конце концов, искушение было слишком велико, и он не смог устоять. А если не считать этот один-единственный провал, он вполне может оказаться нормальным человеком.

Они молча прошли один квартал, потом Дрейк указал на нужный им дом.

– Вот этот, который стоит немного в глубине.

– Его жена тебя знает?

– Да.

– А меня?

– Не думаю. Если только видела где-то твои фотографии.

– Пол, для меня очень важно попасть к нему домой. Поэтому ничего не объясняй, не представляй меня, не представляй ее мне. Когда его жена нам откроет, просто заходи и все. Оба заходим без объяснений. Ты понял?

– Не удивлюсь, если нас обоих выставят вон.

– Какая она из себя?

– Блондинка, которая очень хорошо умеет играть глазами.

– Как ты думаешь, ей можно доверять?

– Только не этой крошке. Я только один раз ее видел, но этого хватило. Предпочел бы никогда с ней не иметь никаких дел. Она будет смотреть на тебя невинными детскими глазками, а на самом деле тверже бетона. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю. Последний раз я видел такое выражение на лице девятнадцатилетней шантажистки. – Адвокат усмехнулся и добавил: – Когда она сидела в приемной, я спросил у Деллы Стрит, как она выглядит, и Делла ответила, что выглядит как искусственная непорочная дева.

– Вот и эта такого же типа, – кивнул Дрейк. – Ей где-то от тридцати пяти до сорока.

– Ну что ж, рискнем, – сказал Мейсон.

Они свернули с тротуара и прошли по узкой забетонированной дорожке к ступеням крыльца. Дрейк шел первым, Мейсон следовал за ним. Дрейк поднялся по ступеням и нажал на звонок.

Им открыла дверь женщина в цветастом домашнем платье и воскликнула с преувеличенной радостью в голосе:

– О, да это же мистер Дрейк! Доброе утро, мистер Дрейк! Как поживаете? Хотите видеть Джорджа?

– Да, – ответил Дрейк и шагнул вперед.

На мгновение глаза женщины стали жесткими, как голубой кварц, но на пухлых губах продолжала висеть застывшая улыбка.

– Его нет, – сообщила она.

– Я должен встретиться с ним именно здесь, – заявил Дрейк, явно ожидая, что она подвинется и пропустит его.

– Ну, хорошо, – угрюмо произнесла она и отступила в сторону. Когда Мейсон проходил мимо нее, она добавила: – Проходите и присаживайтесь. Когда вы должны здесь встретиться с Джорджем?

Мейсон выбрал удобное кресло. Встретился с вопросительным взглядом Дрейка и спросил:

– Когда вы в последний раз его видели, миссис Белгрейд?

Она повернулась к Мейсону, глаза смотрели настороженно, лицо ничего не выражало.

– Вы – мистер Мейсон, не так ли?

– Да.

– Я так и подумала.

– Так когда вы в последний раз видели своего мужа?

– Почему вы спрашиваете?

– Просто интересуюсь.

– Его нет дома со вчерашнего вечера. Он не мог вернуться домой. Его задержали.

– Как он был одет, когда вы видели его в последний раз? – спросил Мейсон.

– Почему вас это интересует?

Адвокат кивнул на Пола Дрейка и ответил:

– Он работает на мистера Дрейка. Он был на задании. Мы хотим с ним поговорить.

– Вы хотите сказать, что он все еще работает у вас? – обратилась она к Полу Дрейку.

– Конечно.

– Он думает, что вы, возможно, на него рассердились из-за того, что прочитали в газетах и…

Она не закончила фразу, а Дрейк пояснил:

– Конечно, я зол как черт, но вообще-то он все еще работает на меня.

– Как он был одет, миссис Белгрейд? – снова спросил Мейсон.

– На нем был деловой костюм из темно-синего сержа, который он обычно надевает на работу.

– Мы все получили повестки и сегодня во второй половине дня должны предстать перед Большим жюри, – будничным тоном сказал Мейсон. – Я решил, что нам троим было бы неплохо все обсудить в неформальной обстановке перед тем, как нам начнут задавать вопросы под протокол.

На лице женщины отразилось явное облегчение.

– О, значит, вот в чем дело! Я рада, что вы так на это смотрите. Джорджу представился шанс заработать большие деньги, если он продаст свой рассказ газетчикам. Он был бы дураком, если бы отказался. Конечно, я понимаю ваши чувства, но и вы должны понять человека, который живет на одну зарплату. Вы оба неплохо зарабатываете, чего нельзя сказать про Джорджа. Нам часто приходится туго, когда мы пытаемся свести концы с концами.

– Да, я понимаю его чувства, – кивнул Мейсон. – Очень жаль, что его так обманули.

– Эта повестка точно все ему испортила, – с горечью сказала жена. – Он ведь собирался и продолжение истории продавать в газету. А затем ему вручили эту повестку, и газета больше не хочет иметь с ним никаких дел. Они считают, что теперь все, что он скажет, и так станет достоянием общественности.