Онлайн книга «Чувства наизнанку»
|
— Не хочешь мне рассказывать, да? — обиженно протянула Нина и стрельнула в меня глазами исподлобья. С упреком, будто бы я упала в ее глазах ниже плинтуса. Да чего уж говорить? Я и в своих глазах давно пробила дно. — Нин, да как такое расскажешь? — Очень просто. Открываешь рот и начинаешь болтать все с самого начала. — Все с самого начала ты знаешь, — повернулась я и сложила руки на груди. — Да, знаю, Тань. Типа как твой Хан тебя терпеть не может, рычит на тебя, словно дикое животное, и, вообще, пытается сожрать со всеми потрохами. Так? О, да! Так! И тут же низ живота неожиданно и сильно скрутило жарким и острым спазмом. И все только потому, что я вдруг вспомнила, как он действительно рычал на меня, стоя между моих разведенных ног, и пытался реально сожрать, набрасываясь на мой рот. Похотливое чудовище! — Мы целовались, — тихо прошептала я, зажмурившись. А за ребрами начал разрастаться ядерный гриб из воспоминаний. Целовались? Разве подходит это жалкое слово для описания того, что со мной делал Хан? Нет. Определенно нет! — О, да неужели? — Я этого не хотела, — зашипела я и нервно принялась расхаживать туда-сюда вдоль кухонного уголка. — Конечно, нет. — Но он так неожиданно набросился на меня! — Когда? — В прошлую пятницу. — Ага! А я думаю, чего это ты вдруг тогда пижамкой озадачилась, — подперла кулаком подбородок Ковалева, и я виновато на нее посмотрела, — что, засосы понаставил, да? — Трусы с меня стащил, представляешь? — прижала я ладони к горящим щекам. — Боги! Да я бы сама из трусов выпрыгнула, если бы этот твой Хан на меня набросился! — Нина! — рявкнула я. — Да шучу я, — отмахнулась девушка, и я скептически покачала головой. — Бесстыжая! — А сама-то? Конспираторша хренова! — Я просто постеснялась тебе о таком рассказывать! — взмахнула руками. — И что? Сейчас твой Хан приходил за добавкой, или ему одних твоих трусов в трофейной коллекции показалось мало? — рассмеялась в голос Нинка. — Ну сама же видишь, — стухла я и кивнула на бутылку вина. — М-да, ну такое… — А я, знаешь ли, не удивлена. Где я, а где этот мажор, м-м? Девочка из гетто и мальчик с Рублевки… — Тань… — Видимо, я только такого и достойна, по его мнению, чтобы меня нагнуть на офисном столе или в квартире без лишних сантиментов и расшаркиваний, — и мне пришлось до боли прикусить щеку изнутри. И ведь вроде бы закалилась характером, а до сих пор больно… — Он нравится тебе? — спустя минуту молчания вдруг спросила Нина. — Он красив, — пожала я плечами. — Бред Питт тоже красив, — фыркнула подруга, — но я тебя не об этом спрашиваю. — Нет, — уверенно выдала я, — у Хана отвратительный характер, а еще удивительная способность меня бесить. Никакая сногсшибательная и трусикоувлажнительная внешность не перекроет эти недостатки. — Ну тогда забудем этого гада и выпьем его вино. Кстати, отличный Пьер Совиньон! — откупорила Ковалева бутылку и принюхалась к винному аромату. И мы забыли. Выкинули из головы Хана и его наглые и совершенно беспардонные телодвижения, много смеялись и разговаривали, делились планами на будущее и даже спланировали путешествие на море в сентябре. Девочки… Вот только намного после и глубоко за полночь Нинка уснула сразу, а я еще долго перебирала в мыслях то, что произошло до прихода подруги. И ранее. Когда я была усажена на рабочий стол Хана. Пришлось закусить костяшки пальцев. Сильно. Потому что реакции моего тела меня откровенно пугали. Но я предпочла списать все на исключительный фасад своего босса. Хан, он был как… Хан! Понимаете? Так и уснула в раздрае… Встали только к обеду, а потом отправились бегать в парк, что был расположен у меня за домом. Я для общей профилактики, а Нина все пыталась вернуть себе былые стройные формы. Зачем? Я не знаю. Мне она и пышкой нравилась неимоверно. Я продолжала верить, что в человеке главное — душа, а не внешняя оболочка. Нина была прекрасна и изнутри, и снаружи. После мы попрощались, и каждая отправилась в свою одинокую квартиру. Нинку это парило. Я привыкла. Главное, что за стенкой больше никто не бухал, не ругался матом и не грозился устроить мне порку. Увы, но призраки моего уродливого детства преследовали меня и по сей день… И все бы ничего, но рабочий понедельник неумолимо приближался. А потом и наступил неожиданно и бесповоротно. Проснулась уже на диком мандраже, но перед смертью, как говорится, не надышишься. Белая блузка. Черные брюки-дудочки. Экстремальный каблук. Прическа — волосок к волоску. И идеальный нюдовый макияж. Образ бизнес-леди — мой щит. Я не позволю его пробить ни одному столичному мажору с веником в руках и бутылкой дорогого вина наперевес. У меня другие планы на эту жизнь. Итак, девять пятнадцать утра. Привычная утренняя летучка, к которой я готова как никогда. Марк Германович как всегда в ударе, разве что только огонь не изрыгает, а так — стопроцентный дракон. Планомерно заворачивает отчеты, тукая своих подчиненных в их ошибки, как шкодливых котят. Жду, когда и мне дадут слово, но этого не происходит. Я снова в пролете, просто отсидела повинность, и меня это начинает не на шутку вымораживать. Какого черта? Вот и время истекло. — На сегодня все, — дает отмашку Хан, жестом разрешая покинуть переговорочную, — расходимся. А затем обваривает меня всего лишь одним предложением. — Татьяну Сажину попрошу остаться. Не успев встать со стула, откидываюсь на спинку, а потом с замиранием сердца смотрю на то, как мои коллеги стремительно покидают переговорную комнату. Звездец! — Тань, по «Крипто-Про» все готово у тебя? — Да, — настороженно выдыхаю я. — Тогда отчитаешься после обеда. Сейчас уже нет времени слушать, у меня встреча с Райским. — Да. Как скажете, — киваю. — Да. Как скажу, — прилетает мне в ответ, и меня обваривает его взглядом. Там столько всего. Обещание. Угроза. Предостережение. Опять игры? Боже, я не вывожу… Но захлебнуться паникой не успеваю, так как Хан тут же стремительно покидает замкнутое помещение, в котором, кажется, уже молнии сверкают от напряжения. Черт! А я остаюсь сидеть. И трястись от предстоящей с ним встречи. Потому что я слишком хорошо помню, чем кончилось наше последнее совещание наедине. Может, уйти на больничный? Или начать выполнять свои обязанности столь скверно, чтобы Хан и правда уволил меня к чертовой бабушке? |