Онлайн книга «Мечты темнокожей девочки»
|
И правда, мы были два сапога пара. Придумываю истории Каждую осень учительница дает задание написать сочинение, как мы провели летние каникулы, а потом прочитать его перед классом. Школьники из Бруклина обычно ездят на Юг, или в Пуэрто-Рико, или отдыхают у родственников в Куинсе. Но после того как бабушка переезжает в Нью-Йорк, мы едем на Юг только один раз, на похороны тети Люсинды. После этого бабушка говорит, что с Югом покончено навсегда, слишком много горьких воспоминаний с ним связано. Но теперь, когда приходит лето, наша семья садится на самолет и летит в Африку, на Гавайи, в Чикаго. «Летние каникулы мы провели на прекрасных пляжах Лонг-Айленда. Всей семьей ходили на рыбалку и возвращались с богатым уловом». Хотя никто из нашей семьи никогда не был на Лонг-Айленде, не ловил рыбу. И вообще никто из нас не любит океан – такой глубокий, такой страшный. И все же каждую осень я что-нибудь придумываю. В моем сочинении теперь появляется отчим. Живет он в Калифорнии, но куда бы мы ни поехали, он тут как тут. В моем сочинении есть церковь, но это не Зал Царства. Еще есть синий автомобиль, новое платье, распущенные волосы без всяких ленточек. В моих сочинениях мы самая обычная семья, два сына, две дочки, иногда появляется собака. – Неужели так и было на самом деле? – спрашивают одноклассники. – Конечно, – отвечаю я. – Иначе откуда бы я знала, о чем писать? Как слушать № 8 – Помнишь?.. – все время спрашивает один. А другой никогда и не забывал. Судьба, вера и замысел Божий – Ничто в мире не происходит случайно, – говорит мама. И рассказывает, что Кей верила в судьбу и предназначение и считала, что нельзя избежать того, что происходит или случится в будущем. Участники движения начали свои марши по всему Югу не просто так – это была часть грандиозного плана, по всей видимости, замысел Божий. Мама рассказывает мне это, когда мы сортируем белье: белые полотенца складываем в одну стопку, цветные – в другую. Им никак не ужиться вместе. Я вспоминаю, как налила отбеливатель на синее полотенце, отчего оно покрылось белыми пятнами и было испорчено навсегда. А вот бледно-розовое, бывшее белое, которое когда-то постирали вместе с красным. Наверное, и некоторые люди так же хотят оставаться собой и не смешиваться ни с кем. Правда, со временем все полотенца полиняют и станут одинаково серыми. – Даже наш переезд в Бруклин, – говорит мама, – далеко не случаен. А у меня не выходят из головы местные птицы — как они исчезают зимой, улетают на юг, спасаясь от голода и холода. Улетают на юг, чтобы выжить… оставляя нас позади… – Случайностей не бывает, – продолжает мама. – Нужно верить в судьбу и замысел Божий. Когда я спрашиваю маму, во что она верит, она умолкает на полуслове и смотрит в окно. Осень в разгаре. Ясное голубое небо. – Я верю в сегодняшний день, – отвечает мама. – В воскресение Христа. В Бруклин. И в вас четверых. Что, если бы… В Пуэрто-Рико мама Марии жила в Баямоне и больше нигде не была. А моя мама никогда не уезжала из Гринвилла. Что, если бы на зеленые луга, на месте которых сейчас шумит Мэдисон-стрит, так никто и не пришел бы и не сказал: «Построим здесь парочку домов?» Что, если бы владельцы дома по Мэдисон-стрит не продали квартиру 1279 родителям Марии, а наш владелец отказался бы сдать квартиру 1283 женщине с четырьмя детьми? Что, если бы парк с качелями не находился бы совсем рядом, через дорогу от Никкербоккер-авеню? Что, если бы Мария не вышла бы однажды из дома и не сказала бы мне: «Меня зовут Мария, но мама зовет меня Гугу»? Что, если бы я не рассмеялась в ответ: «Везет тебе. Жаль, что у меня нет никакого прозвища. Может, как-нибудь сходим в парк?» Что, если бы у каждой из нас не было бы сестры и двух братьев, папа Марии не показывал бы нам приемы бокса, а ее мама не готовила бы так вкусно? – Представить страшно, что все могло бы быть по-другому, – говорит Мария. – И мне, – соглашаюсь я. – И мне тоже. Урок истории Бушвика Еще до того как немецкие мамы накинули платки на головы, поцеловали своих матерей и отправились через океан в Бушвик… Еще до того как папы-итальянцы ринулись через океан за американской мечтой и оказались в Бушвике… Еще до того как доминиканские дочки стали гордо ходить в платьях кинсеаньера по Бушвик-авеню… Еще до того как чернокожие мальчики в коротких шортах начали играть в волчки и скелли на Бушвик-стрит… Еще когда ничего этого не было и в помине, это место называлось Босвейк. И жили там голландцы, а еще бывший раб, который смог выкупить себя из рабства, Франциск Негр. Весь Нью-Йорк тогда назывался Новый Амстердам, и управлял им человек по имени Питер Стайвесант. Были там и рабы. Те, которые смогли выкупить себя из рабства, жили за городской стеной. Теперь это место называется Уолл-стрит. Когда учительница говорит: – Ну а теперь напишите, что вы обо всем этом думаете, – мы склоняемся над тетрадками, и в классе наступает тишина. Сейчас у всех мысли об одном: Бушвик. Я стала такой, как сейчас, не за один день. И писать свое имя научилась не вмиг, проснувшись поутру. Я пишу и знаю, что я долго к этому шла. Как слушать № 9 Под задним крыльцом есть укромное местечко, куда я ухожу, чтобы записать все, что услышала. Земля обетованная Когда дядя выходит из тюрьмы, он уже не просто мой дядя — он мусульманин Роберт и теперь носит на голове маленькую черную шапочку |