Онлайн книга «Мечты темнокожей девочки»
|
Я никому не говорю, что он в тюрьме, потому что мама не велит рассказывать об этом. Когда подруги спрашивают о дяде, я отвечаю: – Уехал на север штата. Мы собираемся навестить его. Он живет в большом доме. И двор там большой, и много всего другого. Но в душе я тоскую по нему. Каждый раз, когда слышу по радио Джеймса Брауна, перед глазами встает танцующий Роберт. Каждый раз, когда вижу рекламу куклы Крисси, вспоминаю, как чуть было не получила ее. – Он мой любимый дядя, – однажды говорю я. – Он наш ЕДИНСТВЕННЫЙ дядя, – напоминает сестра. И снова берется за книжку. На автобусе в Даннемору Мы садимся в автобус, когда солнце еще не встало, лишь на горизонте алеет слабый поцелуй зари. Темнота, как плащ, окутывает нас, снова погружая в сон. Откуда-то сверху слышится песня «О’Джейс»: они призывают всех людей в мире взяться за руки и сесть на поезд любви. Под тихие звуки песни я то засыпаю, то просыпаюсь, а поезд, полный любви, мчится вперед. И в истории, которая родилась из этой песни, автобус уже не автобус, и мы уже не едем в Даннемору. Но вокруг музыка, смех, угощения. Девочка, которая рассказывает историю, и я, и в то же время не я, – она наблюдает и поскорее записывает все, что видит, распевает вместе с «О’Джейс» и просит всех не останавливать поезд любви… а «ехать и ехать вперед…» Эта история о поезде, наполненном любовью, и о его пассажирах, которые не сидят в тюрьме, а могут сколько угодно петь, танцевать, обнимать своих родных, когда захотят. В автобусе кто-то спит, кто-то смотрит в окно или приглушенно разговаривает. Даже дети ведут себя тихо. Может быть, каждый из них мечтает о чем-то своем: о том, что однажды их папы и дяди, братья и кузены освободятся и поедут вместе с ними. Ты только поезд тот не пропусти, Иначе буду сильно я грустить. Слишком хорошо Автобус медленно выезжает из города, и перед нами вырастают горы, а над ними бездонное голубое небо. Через горы, Через море, Через небо Скоро, скоро я к тебе приеду… Песня придумывается быстро, слова рождаются в голове, и я повторяю их шепотом, но сестра слышит и спрашивает, откуда я знаю эти стихи. – Я только что сама сочинила, – отвечаю я. – Не может быть! – не верит она. – Слишком уж хорошо. Кто-то научил тебя. Я не отвечаю. Смотрю в окно и улыбаюсь. «Слишком хорошо, – думаю я. – Мое сочинение — и вдруг “слишком хорошо”. Даннемора У входа в тюрьму охранники пристально смотрят на нас, затем медленно открывают ворота. Мой брат напуган. Бросив взгляд на колючую проволоку, он засовывает руки в карманы. Я знаю, что он бы хотел оказаться сейчас дома, рядом со своими колбами и пробирками. Да где угодно, только не здесь. Вокруг только каменные плиты и здание из серого кирпича, которое тянется так далеко, что не видно ни начала, ни конца. На крошечных окнах проволока. Разве можно увидеть из них хоть что-нибудь? Охранники проверяют наши карманы, осматривают сумки, заставляют пройти через ворота рентгеновской установки. Старший брат вытягивает руки вперед. Позволяет охранникам ощупать его с головы до ног: так они проверяют, не спрятал ли он что-нибудь… Он Хоуп Остин Вудсон Второй, часть большой династии Вудсонов, в которой есть и доктора, и адвокаты, и учителя, но в мгновение ока он может превратиться в безликий номер. Как Роберт Леон Ирби, у которого на карман тюремной формы нашит номер из множества цифр. Я не могу оторвать взгляд от них и все жду, а вдруг они превратятся в буквы и у моего дяди снова появится имя. Другой Роберт Когда в переполненную комнату для свиданий охранники приводят дядю, мы видим совсем другого Роберта. Исчезла прическа в стиле афро, на голове идеальной формы лишь легкая черная щетина. Брови у него не такие, как мне запомнились: они гуще и изогнуты как-то по-другому, более печально, что ли. Изменилась даже улыбка. Когда Роберт хочет обнять всех нас, прежде чем повиснуть у него на шее, я замечаю, что его улыбка и вполовину не такая широкая и радостная, как раньше, будто ее схватили и заточили, как в тюрьму, в нашего нового, грустного дядю. Песня о горах После свидания с Робертом по дороге домой я смотрю, как в окне автобуса мимо нас проплывают горы, и постепенно песня о горах снова звучит во мне. Я сочиняю дальше и едва успеваю пропеть один куплет, как слова складываются во второй: Я мчусь через горы, Через моря И через небо, Где ждут меня. Как горы прекрасны, И море блистает, И все это рай в небесах обещает. Я тихо напеваю снова и снова, уткнувшись лбом в холодное оконное стекло. Слезы набегают на глаза. От этой песни мне вспоминаются дядя Роберт, Папочка и Гринвилл, все далекое и близкое, настоящее и прошедшее. Я раздумываю, сумею ли не забыть песню до дома, чтобы записать слова на бумаге. Если сумею, значит, буду писателем. Значит, я способна удержать в памяти каждый миг, каждое воспоминание. Стихи на бумаге Когда кто-нибудь из родных спрашивает, что я пишу, обычно я отвечаю: – Ничего. Или: – Рассказ. Или: – Стихи. А тут еще мама говорит: – Что-то давно ты не пишешь про нашу семью. Действительно, не пишу. Хотя… Место есть высоко в горах, Далеко-далеко от моря. За решеткой томятся там люди, И зовется оно Даннемора… |