Онлайн книга «Сотерия»
– Что ж, следует заметить, что у него повышенный интерес к общению с тобой. – Может быть, ему просто скучно? Как и мне? – возразила я. – Ладно, общайтесь. Он мне кажется безобидным. – Тебе кажется, – усмехнулась я. – Маленькая моя девочка… – нежно произнес Герман. Я посмотрела на Ангелину, которая как-то по-доброму улыбалась. «Мы подружимся» – подумала я и сделала глоток чая. 15.21. Герман проснулся раньше меня. На улице было пасмурно. Я недовольно поежилась. Кажется, за эти каникулы я высплюсь на несколько лет вперед. Я внимательно посмотрела на него. «Что-то не так?» – прочитала я по губам. – Нет, все хорошо, – ответила почти неслышно я. Ваня сидел в углу у двери и что-то читал. – Уже проснулись? – заметил он нашу активность. – Не до конца, – пробормотала я. – Что снилось? – поинтересовался санитар, помогая Герману спуститься в кресло-каталку. – Да так… – Понятно, – он недовольно посмотрел на пациента, – опять твои штучки! – Нет. Не его! – попыталась защитить я своего подопечного. – Ты не всё знаешь! – возразил мне мой коллега Герман сильно ухватил его за руку. – Что? Не позволишь сказать ей правду? Пациент устало вздохнул и отпустил санитара. – Пойдем, – позвал меня с собой Ваня. 15.43. Мы пришли в комнату для персонала. – Что ты хотел мне рассказать? – заинтересованно спросила я. – Помнишь, я говорил тебе в первый твой день здесь о враче, которая работала с ним, а потом покончила собой? – Помню. Она сидела в моем кабинете, и ты спросил суеверна ли я. – Так вот. Она была строга с ним. Пичкала таблетками, вводила нейролептики силой, даже пару раз проводила электрошок. В принципе, лечила традиционно, но с особой злобой и ненавистью к нему. – И что? – Она говорила нам, что он каждую ночь приходит к ней во сне. Сначала он просто просил отменить все эти пытки, но она была жестока. И вот, перед её кончиной ей снится сон, в котором он её предупреждает, что дает ей последний шанс. Она его проигнорировала. И на следующий день провела электрошоковую терапию. Следующей ночью она умерла. Находясь во сне, «вышла в окно» с тринадцатого этажа. – А при чем здесь Герман? – в полном недоумении выпытывала я. – Он проникает в сны. Понимаешь? Поэтому послушай моего совета, не доверяй ему так безоговорочно, как ты это делала до сих пор. 16.03. Ваня пошел к своим коллегам, которым нужна была помощь в купировании приступа какого-то буйного больного. Я же отправилась в палату к своему подопечному. Сев напротив него через стол, я постаралась заглянуть в его глаза. Он старательно их прятал. «Он тебе всё рассказал?» – прочитала я по губам. – Что ты подразумеваешь под словом «всё»? «Про ту врачиху?» – подняв на меня вызывающий взгляд спросил он. Я прочитала насмешку на его лице. Он ничуть не раскаивался, даже наоборот. В его глазах блеснул огонек презрения ко всему человеческому роду. – Да. «И что же? Теперь ты упрекаешь меня за это? Возненавидишь? Будешь относиться ко мне так же, как и она?» – он зло усмехнулся, и я увидела, что он уже готов причинить мне столько же боли, сколько причиню ему я, если встану на её сторону. – Нет. Я тебя ни в чем не обвиняю. Его взгляд резко изменился. Сначала он стал растерянным, но потом наполнился надеждой и теплом. – Ты её предупреждал, – продолжила я, – и не раз. Она была с тобой жестока, ненавидела, издевалась. Ты всего лишь защищал себя. Пусть и доведением до самоубийства. Он смотрел на меня и улыбался. «Я думал, что ты не поймешь этого!» – Ты считал меня глупой? Или таким же палачом, как и она? Разве я произвожу такое впечатление? «Нет. Кстати, в моем мире тебя ждет сюрприз!» – Какой? «Увидишь». – Что тебя беспокоит? – я пыталась уйти от мысли о том, что он был столь жесток с предыдущим врачом. «Коснись моего сердца, прошу. Открой мне мою истину, ту, которую я должен знать, ведь я теряю себя, объявляю себе бойкот, отрицаю свое существование! Спаси меня…» – Я только этим и занимаюсь, – постаралась я успокоить его страх. Теперь я с нетерпением ждала ночи, а пока мы продолжили развивать его речь. 18.02. Ваня зашел в палату и позвал на ужин. Все, как обычно, картошка–пюре и гуляш. Меня вывел из себя этот отвратительный вид еды, и я пошла, взяла порцию для персонала. Поставив ее перед Германом, я отнесла его нетронутый поднос на кухню. Санитары и повариха недовольно на меня покосились, но ничего не сказали. Мне тяжелее, чем им. Намного. 18.44. После ужина мы вышли на улицу. Ваня остался с коллегами, а я повезла Германа. Мне ужасно хотелось узнать, что меня ждет в его мире, но спрашивать его об этом я не стала. Он молча осмотрел сад. Я подвезла его к скамье, села напротив него. «Зачем ты идешь против системы?» – поинтересовался он. – Что ты имеешь ввиду? «Все эти показательные восстания, возвращение и обмен порций…» – Меня бесит их отношение к пациентам! «Научи их относиться иначе…» – Ты прав. Я должна всё изменить. Я встала и собиралась пойти, но он меня остановил. «Куда ты?» – Изменять мир к лучшему. «Все уже ушли. Завтра будешь устраивать революцию». Он потянул меня к себе, и я упала на его колени. «Потанцуем?» – задорно улыбаясь, предложил он. – Мы так уже танцевали… «Я окрепну, и мы потанцуем, как положено… А пока, довольствуйся этим». Я обвила руками его шею, а он начала вращать кресло в каком-то, одному ему известном, темпе. Я смеялась, радуясь этому. Мы долго кружились, пока я не почувствовала пристальный взгляд на себе. Из окна второго этажа на нас смотрел Еремеев. В тот момент мне было плевать и на него, и на сплетни, и на осуждения, и, даже на последствия. Я освободила одну свою руку, подняла ее вверх и помахала наблюдателю. В тот же миг он отошел от стекла и опустил жалюзи. Теперь я ждала удара в спину. |