Книга Лекарь Империи 2, страница 38 – Александр Лиманский, Сергей Карелин

Я только усмехнулся. До конца моего обеденного перерыва оставалось еще минут десять. К юристам я, конечно, уже не успевал. Да и бог с ними. Сейчас главным было — Сенька. А с наглым Прохором Захаровичем я еще успею разобраться.

Я спустился на первый этаж, собираясь вернуться в «первичку» и продолжить разгребать эти авгиевы конюшни. Но по дороге у меня в кармане завибрировал телефон. Номер был незнакомым.

Я взял трубку.

— Адепт Разумовский? — раздался на том конце провода знакомый вкрадчивый голос следователя Мышкина.

— Он самый, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более нейтрально. — Чем могу быть полезен, господин следователь?

— Илья, у меня для вас новости, — Мышкин говорил тщательно подбирая слова. По его интонации невозможно было понять хорошие новости или плохие. — Пришли результаты дополнительных анализов Арсения Ветрова. Те, которые мы отправляли в столичную лабораторию Гильдии.

Я напрягся. Вот оно. Сейчас начнется.

— И что же там, в этих ваших столичных результатах? — я старался, чтобы мой голос звучал как можно более безразлично.

— А ничего, Илья, ничего! — хмыкнул Мышкин в трубку. — Абсолютно ничего! Никаких следов посторонних магических или алхимических реагентов в его тканях не обнаружено. Анализы чистые, как слеза младенца. А это значит, что основная линия обвинения против вас, так сказать, рассыпалась.

Я почувствовал, как у меня с души свалился огромный камень. Неужели? Неужели этот кошмар наконец-то закончится?

— В общем, Илья, — продолжал тем временем Мышкин, — я приглашаю вас завтра утром, часов эдак в девять, к себе в отдел. Для официального закрытия дела и снятия с вас этих ограничительных артефактов. Проще говоря, кандалов.

Я несколько секунд молчал, пытаясь переварить услышанное. Все так просто?

— Но… позвольте, господин следователь, — я нахмурился. — А как же заявление Марины Ветровой? Очная ставка? Ее опасения по поводу моей диагностики? Все это уже не имеет значения?

— Ах, это… — Мышкин снова хихикнул. — Скажем так, Илья, у нас появились некоторые… новые обстоятельства, которые заставляют нас взглянуть на показания госпожи Ветровой под несколько иным углом. Но это уже детали следствия, которые вас не касаются. Мне, если честно, некогда вам сейчас все это объяснять по телефону. Как придете завтра утром ко мне в отдел, там и поговорим. Если, конечно, у меня будет на это время и настроение.

Его тон был все таким же загадочным и даже немного зловещим. Но сейчас меня это мало волновало. Главное — с меня снимают обвинения! И эти проклятые браслеты!

— Хорошо, господин следователь, — я постарался, чтобы мой голос не выражал слишком много радости. — Я буду у вас завтра в девять.

— Вот и славно, Илья, вот и славно. До завтра.

И он положил трубку.

Я несколько секунд стоял посреди больничного коридора, как истукан, и глупо улыбался. Свобода! Настоящая, полноценная свобода! Без этих дурацких браслетов, без обвинений, без вечного страха, что за тобой придут инквизиторы!